Лунная колыбельная

 

Хорошим воспоминаниям посвящаю.

Я научился одевать улыбку на лицо.

 

Первая ночь.

Розовый силуэт.

 

То, что не убивает нас – делает сильнее.

 

 

Ричард Хейли не мог сконцентрироваться. И это его бесило до невозможного. Он уже третий день бездельничал в этой «солнечной долине» на юге Тюрингии. В небольшом городке (по меркам коренного жителя Мюнхена – это даже не городок, так – поселок…) Визенфельден, окруженный с одной стороны огромным болотом, а с другой – большой долиной. Нескончаемой.

''И где этот хваленый тюрингский лес?'' – подумал Ричард, приехав в городок на время отпуска. Ему обещали лучшие пейзажи Германии, а что он получил? Нуднейшее болото, редко поросшее деревьями.

Да плевать Ричард хотел на целебный воздух, на минеральные воды. Он так и сказал туристическому агенту. Как полупрофессиональный художник, Ричард хотел видеть то, что красиво смотрится. А это!..

Доктор Хейли еще раз чертыхнулся (наверно, сотый раз за это утро) – ''Ну только я вернусь в Мюнхен!'' – подумал он. Снова открыл окно, щурясь от яркого солнца, с видом на окраины города (''Лучший вид в отеле, гер доктор'' – сказал ему портье, этот вечно улыбчивый малый). Ну-ну!

Ричард отошел, присмотрелся вдаль, сощурившись, посмотрел на холст. Закрыл глаза и представил картину. Покачал головой и, взяв в руки кисть, он стал ходить вдоль окна, словно собираясь с мужеством.

Не только плохой пейзаж не давал Ричарду работать. Какая-то ненавязчивая, тихая, легкая мелодия кружила голову, не давала сконцентрироваться. Словно порыв ветра, колышущий волосы ранним утром. Словно дыхание любимой женщины на твоем лице.

Она звучала и звучала в голове Ричарда и он не мог уловить ее за хвост. Он даже напеть ее не мог.

Как лев в клетке, доктор Хейли мерил шагами расстояние от стенки к стенке, пытаясь собраться. Деревянные доски глухо скрипели под ним, отвечая на каждый шаг.

Скрип-скрип-скрип-стук-скрип-скрип. И так от стенки к стенке.

Отшагав не один десяток шагов, Ричард стал замечать странность в мелодии досок. Сначала мимоходные мысли, но потом он начал серьезно вслушиваться в стук своих туфлей. Точно, одна доска звучала не так, как другие.

''Термиты проели этот отель насквозь!'' – с отвращением подумал Ричард.

Встав на нужную доску, доктор подпрыгнул. Каблуки глухо ударили об пол. ''Нет, не похоже на термитов.'' – подумал он (словно был экспертом в этой области). Казалось, будто там пустота, искусно прикрытая деревом.

Ричард стал на колени и постучал по доске. ''Напоминает старый фильм о Шерлоке Холмсе'' – улыбнулся он.

Достав из кармана очки и напялив их себе на нос, Ричард стал водить пальцем по щели между досками, пытаясь хоть за что-то уцепиться. Но она была слишком узкая для пальцев Хейли, хотя…

Наклонившись поближе, он заметил следы расширения щели. Искусственные, словно кто-то вставлял в прорезь что-то, на подобие отвертки.

Пошарив по карманам, Ричард вытянул плоский ключ от комнаты и, недолго думая, вставил его в просвет.

Надавив на ручку, доктор услышал, как заскрипела старая доска, не желая поддаваться его рукам.

''Ничего не выйдет'' – пронеслось в его голове и тут же она отскочила с громким шумом, подняв облако вонючей пыли и обнажив тыльную, прогнившую сторону.

Ричард закашлялся, отмахивая пыль руками.

В нос ударил сильный острый запах и доктор поморщился. В его детстве этот запах всегда ассоциировался с темным чердаком, на котором они с меньшим братом играли старыми игрушками отца. Мать держала на нем связки разных трав, лука и чеснока (она просто выросла в небольшой деревушке в Баварии и была напичкана старинными рецептами своих предков).

Ричард сунул руку в темное отверстие и достал связку какой-то жуткопахнущей травы. Не задумываясь, он тут же швырнул ее в открытое окно. Фу!

Ричард еще раз отогнал ладонью зловонное облако и заглянул внутрь тайника (а именно таковым он и являлся).

Присмотревшись, он увидел серую коробку, лежавшую на самом дне.

''Стоит ли позвать портье?'' – подумал Ричард. ''Думаю, нет!'' – и рука потянулась к коробке, размером с анатомический справочник.

Ричард ощутил картон и вытащил ее, поставив рядом с отверстием в полу. Больше там ничего не было (ну, кроме плесени и гнили).

Сдув пыль с крышки, доктор увидел, что это была обычная коробка из-под кроссовок. ''Фирма “Spenco” предлагает только лучшее'' – гласила надпись на ней.

- Что ж, посмотрим, что предлагает фирма. – Сказал вслух Ричард и улыбнулся. Впервые за все время пребывания в Визенфельдене ему не было скучно. Он забыл про свою картину, повинуясь детскому любопытству.

Открыв коробку, Ричард увидел лежащую сверху толстую тетрадь без обложки, исписанную на пару десятков страниц мелким ровным почерком.

Доктор Хейли отложил ее (посмотрю попозже!) в сторону. Под тетрадью лежала маленькая черная шкатулка, покрытая серебряным орнаментом в виде цветков лотоса.

Вынув ее из коробки, Ричард увидел лежащее в углу кольцо, поблескивающее мрачным темно-красным светом. Он положил шкатулку на журнальный столик у кровати, вытерев ее от пыли и, взяв кольцо, поднес его к окну.

Ричард залюбовался камнем (очевидно, что это был рубин), бликами дневного солнца на его гранях. И, как в трансе, заворожено, медленно надел кольцо на безымянный палец.

Доктор поднес руку к свету и, вдруг, почувствовал, как палец пронзила острая боль, словно раскаленная игла прошла насквозь костяшки.

Ричард вскрикнул от боли и, что есть силы, тряхнул рукой. Кольцо слетело с пальца и стукнулось об пол. Ударилось и покатилось.

Доктор схватился за палец, сжимая его что есть силы, будто мешая нервным импульсам попасть в болевые окончания. Но он все равно пульсировал тупой болью.

Проступила небольшая капля крови, но Ричард не обратил на нее внимания. Он осматривал комнату в поисках кольца. Вроде бы оно закатилось под кровать, но Ричард не был в этом уверен. Он нагнулся и в этот же миг в двери постучали.

Это словно вывело Ричарда из шока. ''Портье!'' – встрепенулся он, приподнимаясь и осматриваясь – ''Это все видеть он не должен!''

Мгновенно, не думая, доктор Хейли швырнул тетрадь в коробку и пинком отправил ее под кровать. Быстро уложив выпавшую доску на место (странно, разве прогнившая доска может быть такой тяжелой) и, отряхнув руки, подскочил к двери. Еще раз оглянувшись (вроде бы все!) Ричард открыл дверь, готовясь увидеть бледное, с красными, как у Дракулы, губами, лицо портье с неизменной приторно-сладкой улыбкой…

За дверью стоял юноша. Лет 17-20. Высокий. Темноволосый. Со слегка прищурившимися (хоть он и стоял в тени), темными, злыми глазами. Это первое, что бросалось в глаза.

Просторный гольф и джинсы с кроссовками – стандартно для молодежи этого города.

Он улыбнулся уголками губ, еще больше прищурив глаза (но лишь на миг), и спросил:

- Доктор Хейли? – он говорил на немецком с легким акцентом.

- Да, это я! – ответил доктор, улыбнувшись.

- Портье прислал меня спросить, когда подавать обед.

- Хм, странно, что он вообще желает знать, жив ли я. – Сказал Ричард, скрестив руки на груди. – Раньше он никогда этого не делал. Но, - подумав, – передай, что в час.

- Да, гер. – Юноша старомодно поклонился (спрятав за поклоном улыбку).

- Кстати, я тебя никогда здесь не видел. – Почему-то вырвалось у Хейли.

Юноша еще раз улыбнулся, но Ричард увидел, как побелели его скулы.

- Я всего лишь подрабатываю здесь, и моя смена по вторникам и пятницам, и…

- Сегодня четверг, парень…

- Называйте меня Стю, гер доктор. – Вопрос Ричарда, казалось, дезориентировал его, но… - Просто я поменялся днями с моим напарником и работаю сегодня.

''Не знаю, зачем я это слушаю?'' – подумал Ричард. И вслух:

- А, понятно!

- Гер доктор, вы поранились? – неожиданно спросил Стю.

- Что… ах да… - Ричард удивленно посмотрел на еле видное красное пятнышко  безымянного пальца. Там все тихо пульсировала боль. – Это я… Я порезался ножницами…

''Как глупо!..'' – подумал Хейли, резко подняв голову.

И на мгновение, всего лишь на какую-то долю секунды он увидел в глазах Стю красные огоньки (может это просто игра света или воображения?). Так или иначе, теперь перед ним снова стоял нормальный юноша, освещая коридор стодолларовой улыбкой и обнажая красивые белые зубы.

- А, понятно!.. – сказал Стю и обернулся, чтобы уйти, как вдруг…

Словно из глубины души Ричарда, вырвалась наружу мелодия, преследовавшая его все утро, и наполнила комнату легким запахом… лотоса.

Стю и Ричард вздрогнули одновременно.

А мелодия, исходя отовсюду, лилась и лилась, проникая в самый дальний уголок души. Она заставляла кровь бежать медленнее, превращая ее в густую жижу. Тихая, завораживающая, словно мягкий бархат, словно пьянящий запах лотоса.

Прошла вечность, пока Ричард понял, что музыка исходит из маленькой шкатулки, стоящей на столе около кровати.

Доктор побледнел и повернулся к Стю. Словно в зеркале, он увидел свое отражение. Мелоподобное лицо юноши. Тот был испуган не на шутку.

- Ч… Что… Это – заикаясь, сглотнув, выдавил из себя Стю.

- Я… Это МОЯ музыкальная шкатулка, Стю. – Ричард почти полностью взял себя в руки. – А что, что-то не так?

- Вы… не понимаете… с чем связались… Вы здесь человек новый… Приедете и уедете… Люди не любят таких, как вы.

Стю говорил, медленно подбирая слова, а его темные глаза были словно прикованы к шкатулке за спиной Ричарда, которая звучала все тише. Когда он закончил, быстро повернулся и зашагал по коридору. Ричард выбежал следом.

- Стой, Стю! – Он схватил юношу за локоть. – Погоди! Я не понял! Ты чем-то напуган?!

Стю повернулся к Ричарду лицом. Его глаза были теперь широко открыты. И от них веяло холодом. Могильным. Ричард отпрянул и выпустил локоть.

- Гер доктор, я не думаю, что для вас эта история что-либо может значит, так что…

- Какая история? – во взгляде Ричарда читался неподдельный интерес.

- До встречи, гер доктор. – Стю быстро зашагал по коридору к лестнице.

Ричард молча смотрел на его спину. ''А этот городок не такой и скучный.'' – подумал он – ''Может слегка свихнувшийся, но не скучный!''

Доктор развернулся и пошел в свой номер, из которого уже не доносились звуки музыки.

Вошел и захлопнул за собой дверь. Шкатулка лежала там, где Ричард ее и оставил, плотно закрытая. Он поднял ее и поднес к глазам, чтоб лучше рассмотреть. Как будто и не открывалась совсем!

Но Ричард же слышал музыку. И запах лотоса. ''Хотя откуда я знаю, что это был именно он? Да и откуда я знаю, как пахнет лотос?'' – Ричард пожал плечами и посмотрел на открытое окно. Легкая занавеска чуть шевелилась от мягкого ветра. ''Может показалось!'' – и доктор снова попробовал открыть шкатулку.

- Наверно, где-то здесь есть потайная пружина. – Сказал он вслух и стал давить на все фигуры орнамента и пытаясь подцепить их ногтем. Ничего. Перочинный нож тоже не влез в зазор под крышкой.

Помучавшись какое-то время, Ричард со злобой отшвырнул ее в угол комнаты (чертова шкатулка!). Она глухо стукнулась о стенку, упала на пол и виновато легла на бок.

Ричард сел на край кровати и сжал голову руками. ''Что здесь происходит?!'' – подумал он. – ''Просто необходимо это выяснить. Я все-таки выбью из мальчишки всю историю. Но как он заметил каплю крови на пальце?!'' – Ричард провел ладонью по редеющим уже волосам и палец отозвался легким пощипыванием. – ''Да, кстати, а куда делось то кольцо?!''

Он встал на колени, заглядывая под кровать. Нет. ''Куда же оно делось? Уж не обратно под пол?''

Ричард еще раз снял крышку тайника и принялся шарить в дыре рукой. Но кроме старой плесени и еще одной связки сушеного растения там ничего не было.

Доктор вынул руку и его передернуло. По рукаву пол большой черный жук с отвратительной блестящей     оболочкой. Ричард резко струсил жука и с омерзением наступил на него туфлей. Убрал ногу, а жук, волоча выпущенными кишками по полу, юркнул в новую щель.

''Мерзость!'' – подумал Ричард. – ''Но все же, где же кольцо? И надо же было так его кинуть! Что могло меня так уколоть? Наверно, острая грань камня''.

Но сам Хейли вряд ли верил сам в это объяснение. Потратив еще несколько минут на поиски, он снова вернулся к кровати и зажатой руками голове.

Из раздумий Ричарда вывели часы на стене.

Бом. Один час. Глубоко вздохнув (я же обещал спуститься к обеду), доктор встал с кровати.

''Я найду Стю и еще раз поговорю с ним''. – Подумал он и решительно направился к двери.

 

- Я хочу видеть вашего помощника. – Ричард стоял перед стойкой портье и нервно играл ключом от комнаты.

- Что, гер? – красные губы портье, ярко выдающиеся на фоне его бледной кожи, растянулись в услужливой улыбке.

- Я сказал, что хочу видеть Стю, вашего помощника!

- Но гер доктор, у меня нет никакого помощника! – улыбка стала еще шире (казалось, словно лицо треснуло посередине и уже никакая сила не восстановит все на прежние места). С таким видом объясняют что-то маленьким детям, считающие себя умными, взрослые.

- Что… но… не шутите со мной… - наконец нашелся Ричард. Он был обескуражен. – Стю приходил ко мне недавно и справлялся насчет обеда.

- Во-первых, гер доктор, - улыбка сошла с лица и Ричард поблагодарил за это небеса. – Я никогда не спрашиваю у гостей, когда они едят. А во-вторых, единственные люди, которые работают в МОЕМ отеле – это я, повар Стефан и уборщица Маргарет. Ну, есть еще и хозяин – гер Контейн. И все.

Ричард выслушал это все с открытым ртом.

- Хорошо, я вам верю. – услышал он собственный голос. Портье хмыкнул. – Приготовьте мне, пожалуйста, обед.

Портье кивнул. Доктор Хейли быстро отошел от стойки.

''Что-то странное происходит вокруг меня, и я даже не могу уловить хоть какую-то ниточку ответа!'' – Подумал он.

И зашел в ресторан (впрочем, это довольно громкое слово для этой комнаты). Очевидно, что этот отель был когда-то жилым домом и сейчас Ричард находился в бывшей гостиной.

Мягкий свет нежно обволакивал большую комнату оббитую темным деревом с десятком столиков у стен. Довольно уютно!

Все столики были пустыми (Ричард был единственным посетителем отеля, если не считать сумасшедшего Саустмана, занимавшего чердак). Но тот ел сверху и доктор ни разу не видел, как тот спускался вниз.

То, что Саустман был сумасшедшим, Ричард узнал от жильца, уехавшего в день прибытия доктора (как раз под завершение сезона). Больше узнать ничего не удалось. Ричарду не хотелось ничего спрашивать у того вампира за стойкой. Да и приехал он не за этим.

Саустман вообще не подавал никаких признаков жизни. Лишь однажды ночью, проснувшись от жажды, Ричард услышал скрип досок сверху (доктор жил на втором этаже) и ему показалось, что в тишине слышалось какое-то монотонное бормотание. Словно проклятие… или молитва.

Выбрав ближайший столик (пустота комнаты немного давила на Ричарда), он сел за него и с удовольствием потянулся в кожаном кресле.

Голова все еще гудела от мысли, что его зачем-то провели. Что заставило подростка Стю, совершенно незнакомого ему, выдать себя за помощника портье?

Чего он добился? Проник в комнату Ричарда? Но там не было ничего необычного. Кроме… той музыкальной шкатулки с изображением лотоса.

''Но кто же мог знать, что я найду ее? Нет, это не взаимосвязано''. – Ричарду все же казалось, что она была, но висела в воздухе подобно утреннему туману на болоте и не давалась ему в руки. – ''А как изменилось его лицо, когда она заиграла! Он что-то знал…''

Но что?…

- Доктор Хейли? – громкий голос заставил Ричарда вздрогнуть и воровато обернуться, словно он был пойман на горячем. – Портье сказал, что я найду вас здесь. И еще просил передать, что обед будет через две минуты.

К нему, тяжело переваливаясь на ногах, пытаясь удержать большой живот, приближался добродушно настроенный толстяк в широкой клетчатой рубашке, заправленной в джинсы, и протягивал свою руку.

Ричард неуверенно отдал свою ладонь и она тут же была зажата в тиски, трясясь что есть силы. ''Сейчас оторвет!'' – пронеслось в голове и его отпустили.

- Я много наслышан о вас, доктор Хейли. – Толстяк плюхнулся в кресло напротив (''Хотя я его не приглашал!'' – подумал Ричард, разглядывая собеседника и потирая руку).

Он выглядел, как и сам Хейли лет под сорок, но в его глазах светился все тот же молодой неудержимый огонь, что и, наверно, лет 20 назад.

- Но я не имею чести… - Ричард не успел договорить.

- Ах да, я забыл представиться. Доктор Ритц. Но это для здешних, а вы можете звать меня просто Адам. Я местный доктор, единственный во всем городе с медобразованием (Ритц слегка усмехнулся). Не считая вас конечно! – Он смотрел Ричарду прямо в глаза, не прекращая говорить, и тот чувствовал несколько дискомфортно. – Для меня большая есть принимать такого коллегу в этом городе. Как только я узнал, что вы приехали, гер доктор…

- Зовите меня Ричардом. – Перебил его Хейли.

- Спасибо, Ричард… Так вот, как только я услышал от Лизы, что вы приехали… А я был до этого в Кеме, на охоте. Решил отдохнуть от этой провинции. Ну, вы меня понимаете. Только приехал, а жена мне про вас и рассказала. Такой известный хирург и вдруг у нас. Лиза свидетель, что я не находил себе места от нетерпения. И дал слово, что приглашу вас себе в гости. Мне было бы очень интересно пообщаться…

- Знаете, - на Ричарда наводила скука эта бесконечная болтовня, - я в отпуске и не хочу обговаривать профессиональные проблемы. Для этого я и собственно уехал.

- Да-да, я все понимаю, Ричард, но когда вы узнаете об одном моем пациенте… Честно говоря, я думал, вы сможете мне что-то посоветовать, ведь…

- Я же сказал, что…

- Именно этот пациент живет сейчас над вами. – Ритц вроде бы и не слушал, что говорил Ричард. – Я пришел навестить его и увидеться с вами.

- Сумасшедший Саустман?! – удивился Хейли.

- Именно! Я наведываю его раз в неделю.

- Но… почему вы не держите его в клинике?

- Что? – Доктор Ритц расхохотался, и это слегка задело Ричарда. – Вы не совсем понимаете, что врач в этом городе скорее для так надо. Саустман мой единственный постоянный клиент. Все остальные обращаются ко мне в исключительно редких случаях. Каждая семья имеет в запасе сотни способов не ходить к врачу. Это и бабушкины заклинания и травы, глотание всевозможных нужных и ненужных таблеток и прочее, прочее. Я просто умираю со скуки. Скоро дойдет до того, что я сам буду ходить по домам и калечить здоровых людей. – Ритц улыбнулся. – А Саустману здесь будет гораздо лучше, чем где-либо. И к тому же…

- Ваш обед, гер доктор… - прозвучал голос и они оба повернулись, вздрогнув.

Подошел портье и поставил на стол поднос с едой, как-то странно покосившись на Адама.

- Спасибо! – улыбнулся Ричард.

- Приятного аппетита. – И портье поспешил удалиться.

- Ну и гадостью вас здесь кормят, Ричард! – Неожиданно сменил тему Ритц. – Я приглашаю вас отведать настоящую тюрингскую кухню в исполнении Лизы.

- Я не знаю… - Ричард больше всего хотел побыть один.

- Вы так говорите, словно в этом городке у вас может быть куча дел. Жду вас в шесть. Красный кирпичный дом около церкви знаете?

- Да, я его видел. – Солгал Ричард.

- Ну, если вдруг заблудитесь, спросите у прохожих. Доктора Ритца, то есть меня, знают все.

Адам наконец-то оторвал свое тело от кресла и, не спеша, пошел к выходу, пожелав Ричарду приятного аппетита.

''Скрытные здесь люди''. – Подумал Хейли. – ''Впрочем, такое отношение к приезжим наверно во всех маленьких городках мира''.

 

Примерно около четырех, после отчаянных проб нарисовать хоть что-то, Ричард схватил холст, скомкал его и швырнул под кровать. Комок громко стукнулся обо что-то и выкатился обратно.

Ричард удивленно поднял бумагу и нагнулся, заглядывая под кровать. Там стояла забытая им коробка из-под кроссовок.

Ричард хлопнул себя по лбу. ''Дырявая башка. Как я мог забыть о тетрадке?!''

Он вытащил коробку из-под кровати. На крышке лежала тетрадь, исписанная ровным мелким почерком.

Это было похоже на дневник. Хотя начинался он не с начала. Первые листы (может один, может больше) были аккуратно вырваны. Начальная запись была сделана 13-го ноября. Без года.

Ричард принялся читать.

Дневник

День 1. Вечер.

Вначале похолодело в сердце. Я не верил. Не мог поверить. Дышать хотелось глубоко и часто. Нет, мне не было себя жалко. Скорее, наоборот. Я возненавидел себя. За глупость. За любовь. Идиот. Сколько можно вляпываться.

Хотелось включить музыку на полную и заглушить боль. Я так и сделал.

Хотелось начать пить, курить, но это бред. Игра на публику. Обратная реакция: хотелось не выдавать ничем свою боль. Но я не могу. Черт. Мне же надо куда-то ее деть.

Бумага поможет забрать часть боли. Она всегда помогала.

Был момент, когда хотелось улыбнуться и сказать: ну и что! Но это был лишь маленький проблеск света в мрачный облачный день.

Я наверно и забыл, что такое улыбаться. Я это умел?

Ужасная боль в сердце. Черт, а ведь это всего лишь орган, который качает кровь. Не более!

Что же может так болеть?.. Что?..

По спине бегают мурашки, но может мне просто холодно?

И все это время ужасный, тяжелый, твердый ком стоит в горле. Я часто глотаю, но все равно такое чувство, что сейчас вырву…

Все мысли только об этом. Наверно, я не засну…

 

День 2. Утро.

Жизнь паршивая штука. Так и не удалось заснуть. Я, впрочем, так и думал.

Вроде бы и заснул (для этого мне пришлось сильно напрячься и отключить мозг). Пробовал считать козлят, прыгающих через барьер, замедляя и ускоряя их, словно в глупой компьютерной игрушке. Наверно получилось. Может, я проспал несколько часов. Вся ночь была словно окутана дымкой.

Еще до рассвета я точно уже не спал. До утра. Господи, что за мысли лезли мне в голову. Я жил в мире, который сам создал и видел всю его прозрачность, всю недолговечность, но верил… верил…

Как идиот думал о будущем, что будет лет через 10-15, а теперь…

День 2. Полдень.

Днем стало легче. Мне все же удалось скрыть свое состояния в колледже. Главным образом, отгородившись от всех. Я создал прочный барьер между мной и миром. Я научился одевать улыбку на лицо. Самое странное то, что я не разучился шутить.

Но ком в горле все еще стоит, и иногда он просто рвется наружу…

Я нашел выход. Нашел, черт подери. Взял с собой CD-плеер. Музыка, громкая (у меня был альбом “POP” группы “U2”), заглушает все. Настроение на нуле, но, по крайней мере, нет боли в груди.

 Странно во время лекции не обращать никакого внимания на профессора, лишь слушать гром в наушниках и смотреть в окно.

Мое прежнее я, вынырнувшее из глубины подсознания, решило запротестовать: нельзя, мол, чтобы личные проблемы портили всю твою остальную жизнь. Но я послал второе я подальше и включил громче плеер, упав головой на руки…

А с мыслями я ничего не могу поделать. Словно пчелы, они роятся вокруг нее…

''Ведь я же люблю ее… люблю… люблю…''

И не надеюсь вернуть.

Словно во мне кто-то умер… Словно я навсегда стал серьезным и утратил детскую непринужденность.

 

День 2. Вечер.

Мне намного лучше. Я нашел средство, намного лучше громкой музыки и замкнутости в себе.

В конце учебы меня просто выворачивало наружу, так мне было плохо, но…

Я так рад, что у меня такие друзья. Пока мы шли домой, у меня просто камень с души упал.

Нет, я им ничего не говорил. Я всегда переживаю внутри. Я просто общался с ними как обычно: весело, открыто, с долей иронии, со смехом. Может, мне помогла чашка кофе. Не знаю, но чувствую себя превосходно. Если не думаю о…

Я улыбаюсь, шучу, я полон энергии. Думаю, что потопить горе в бутылке просто дурное средство. Не думаю, что оно поможет.

Энергия друзей, их хорошее настроение не может повлиять на меня.

Чувствую, что вернулся старый я. Добродушный, веселый, слегка ироничный, неисправимый романтик, с нежной душой. Я вернулся.

 

День 3. Утро.

Боль вернулась… Ничего не помогает…

 

День 3. Вечер.

Я так устал, что у меня нет сил даже держать ручку. Нет сил даже выражать свои чувства. Видимо, уйти с головой в работу было не такой уж и хорошей идеей. Зато, может, я высплюсь. Меня не будут преследовать кошмары… как это было этой ночью…

Сейчас, когда прошел день, я его смутно помню…

Была какая-то женщина в длинном платье розового цвета и ослепительно белым шарфом на шее, укутавшим и ее голову, обнажая лишь небольшой локон белоснежных волос. Я словно где-то видел ее раньше…

Она парила за окном и ее ноги не утопали в мутной болотной воде. И манила. Манила тончайшим пальчиком.

Я чувствовал, что она хотела подойти ко мне, но что-то мешало. Ее беззвучный рот говорил что-то, но я не слышал…

И еще… еще тихая, легкая мелодия, словно колыбельная, переплетающаяся с пьяным запахом  болотных трав и еще чего-то, звучала в моей голове. Словно запах детства, сказки, легенды.

Я не помню мелодию, но она крутится в моей голове весь день, грозясь сорваться с языка…

 

День 3. Позже.

Хм, я думал, что знаю, что такое боль в сердце…

У меня такое чувство, что мое сердце засунули в кофемолку и вернули в пакетике с удивлением: ''Неужели ты воспринимал ЭТО серьезно?!''…

Но я ничего не показываю. Я слишком гордый. ''Нет, конечно!'' – отвечаю я с улыбкой на лице и камнем в горле.

Но я научился заглушать боль. Делать ее тише. Нужно просто заставить улыбнуться человека, с которым говоришь, и тебе тоже станет легче (глупо звучит, но это правда).

Я только что вернулся от девушки, с которой сижу на занятиях по химии. Я брал у нее книжки. Было поздно, когда я к ней шел. Я был мрачный, расстроенный, усталый…

- А тебе не страшно ходить в такое время? – Спросила она, отдавая книги.

- А что? – удивился я. – Ввели комендантский час?

- Нет, - ласково улыбаясь, - просто вчера нашли убитым нашего соседа через дорогу и я бы побоялась…

- Ну, спасибо, что сказала мне это сейчас. – Я слегка прищурил глаза и улыбнулся шире. – Я еще должен как-то дойти домой, а теперь… наверно придется заночевать у тебя!

- Я так не думаю! – Сказала она, открывая входные двери.

- Жаль, жаль… - наиграно огорчился я и мы засмеялись…

Домой я шел с прекрасным самочувствием и настроением.

И только дойдя к дому, я подумал: '' А кто же мог убить человека в нашем городке? Где все знают друг друга. Вроде бы, чужих сейчас нет. Не сезон. Да и наш городок всегда миновала жестокость больших городов… Ну, почти всегда…

Я вспомнил древнюю легенду и… и женщину за окном…

Нет, это всего лишь глупая сказка и дурной сон. Ничего общего с реальностью, а тем более между собой.

 

День 4. Утро.

Я эмоционально и физически истощен. В колледж я не пошел. Не смог. Прошлая ночь была бурной. И гипс на ноге тому свидетель.

Ранним утром я очнулся в больнице, на койке. Надо мной стоял отец и ласково поглаживал мою голову.

Он рассказал, что ночью я вывалился из окна своей комнаты, сломав ногу и поднял на ноги весь дом. Дерево под моим окном остановило падение, но ветки оцарапали все мое тело, особенно шею. Теперь я чувствую бинт на ней и он ужасно чешется.

По всему телу лениво расползлась тень. У меня полное отсутствие аппетита и это очень беспокоит моего отца.

И еще я смутно помню вчерашний вечер (отцу я сказал, что ничего не помню). Еле чувствуя себя от усталости, накопившейся за день, я упал на кровать и отключился.

Не знаю, сколько было времени, когда я проснулся, но луна стояла высоко в небе и ярко светила мне в лицо. Меня разбудила тихая мелодия, словно колыбельная, звучащая над моей кроватью. Комнату переполнял дурманящий запах какого-то растения и он, словно дым, клубился в лунном свете.

Я поднялся с кровати, вслушиваясь. Мелодия показалась ужасно знакомой, выныривающей из глубин сознания, как память детства.

Она исходила из маленькой старинной серебряной шкатулки, что стояла на столике у кровати. Кружилась голова.

''Шкатулка открыта?'' – с удивлением подумал я.

Ведь, сколько не пытался, мне не получалось открыть крышку.

Я стоял над шкатулкой, вдыхая пьянящий воздух, тяжелый, и не мог отвести от нее взгляд.

И тут я услышал пение. Тихое, как и сама мелодия. Так мать моет над колыбелью младенца. Песня звучала за окном, но была четко слышна:

''Спи, моя кроха…

  Синие глаза закрой…

  Спи, отдохни немного…

  Колыбельную ветер спой…''

Я подошел к окну, отчаянно борясь с головокружением. На улице было светло, как днем. Огромная луна, блестящая как серебро, висела, казалось, над головой, и освещала болото, по которому стелился, словно шелковая ткань, туман.

За окном никого не было. Была только тихая песня, звучащая отовсюду. ''Спи, моя кроха… спи… ''.

Я сначала не разглядел, но что-то все-таки розовело вдали на болоте.

Присмотревшись, я увидел ту же женщину, что посетила мой сон накануне. То же розовое платье, зависшее над слоем тумана, колышущееся от невидимого лунного ветра. Тот же белоснежный шарф, покрывающий тонкую шею и выбивающийся из-под него локон волос.

Я был поражен ее красотой. И ее голосом. Это она пела. И песня, которая просто не могла быть слышна на таком расстоянии, ласкала слух, дурманила… манила. Манила, как и ее тонкий пальчик.

Она медленно приближалась.

Ничего не соображая, я открыл окно, желая впустить этот невесомый призрак, плывущий по лунным лучам, к себе в комнату. Воздух не стал свежее. Скорее наоборот, он стал еще удушливей. Я звал ее к себе…

Но ей что-то мешало. Я видел это в ее глазах, полных слез. Я слышал это в ее голосе, кружившем голову:

''…Пусть песня поможет

  окунуться в сказку сна…''

Она покачала головой и снова поманила меня своим пальчиком. Я не справился с собой и потерял сознание, уносясь в бешеную карусель розового мира. Мира сна… сладкого… вечного…

Было ли это на самом деле?

 

 

Пробило пять и Ричард оторвался от дневника.

''Пора идти к Ритцу''. – Подумал он и стал натягивать плащ.

К дому Адама было идти не долго, но Ричард еще раз хотел обойти городок и поискать пейзаж поприличнее. ''Не зря же я сюда приехал!''

Он уже выходил из комнаты, когда взгляд упал на дневник, лежащий на кровати и открытый на той странице, которую он читал.

''Не хотелось бы его потерять''. – Подумал Ричард и, положив тетрадь в тайник, закрыл его доской. Чем-то этот дневник очень привлек его.

Через несколько минут после того, как захлопнулась дверь, на ней появился солнечный зайчик одного из последних вечерних лучей, отразившийся от гладкой поверхности забытой на журнальном столике шкатулки с изображением цветков лотоса.

Когда и этот лучик исчез, вместе со скрывшимся за горизонтом солнцем, ее крышка приоткрылась…

 

Может Адам и считал себя остроумным человеком, но его гостю это так не казалось. А может, просто мысли Ричарда были далеко. Странный дневник, в котором упоминалась та же шкатулка, что и в его комнате, кольцо, запропастившееся черт знает куда. Стю, Саустман, портье – этот город просто переполнен чудаками.

- … она просто превосходно готовит… - Ритц толкнул локтем Хейли, подливая ему в бокал и снова заставил его покинуть задумчивую кому.

- Слушайте, Адам, - решил перейти в наступление Ричард, - вы не знаете молодого парня по имени Стю?

- Стю? Ха, друг мой, если вы зайдете себе в номер и посмотрите на потолок, то, возможно, вы и увидите его пятки. – Ритц расхохотался пьяным смехом, и запихнул себе в рот очередной шницель. – Дело в том, что Стюарт Саустман живет над вами. Но Стю его имеют право называть только близкие люди. Т-с-с-с – Адам зашипел, приложив палец к губам и, наклонившись, зашептал Ричарду на ухо. – Такие, как я.

Он громко расхохотался, увидев растерянность на лице Хейли и решив, что шутка удалась.

- Стю… Стюарт. Разве это одно имя?

- Не знаю, но я так его зову.

- И что, ему лет 18-20? Вы обещали мне рассказать о нем.

- Ну, скажем, не 18, а все 25. Вы уверены, что мы говорим об одном и том же человеке? – Адам налил себе вина и предложил Ричарду.

Тот покачал головой и положил ладонь поверх бокала:

- Теперь я не уверен… Но, все же, расскажите о Саустмане.

Ритц отвел руку Ричарда и налил вина ему в бокал:

- Ну, что вам рассказать? Этот человек был моим пациентом с самого начала. То есть, я приехал сюда лет шесть назад и начал его лечить. Впрочем, лечить не то слово. Скорее давать ему общение с людьми… в моем лице конечно. Как на мой взгляд, он не намного сумасшедшей нас с вами.

Просто он не хочет общаться с внешним миром. Он его… боится.

- Что вы хотите сказать? – Ричард сделал вид, что отпил из бокала, чтобы не огорчать хозяина и поставил его на стол.

- Я сколько не предлагал ему пройтись со мной по улице, он бешено отмахивался.

- Расскажите мне с самого начала, Адам. – Попросил Ричард.

- Что ж, - вздохнул Ритц, отпил вина и стал рассказывать то, что позже Ричард окрестил ''Краткой историей явления нового доктора в Визенфельден в 4-х томах''.

- Появился я здесь, как уже говорил, лет шесть назад. В конце ноября. Почему именно я? Этому сопутствовали бесконечные посиделки и гуляния, зачинщиком которых был я, имеющий тогда довольно большой оклад в одной из школ районного округа.

Я преподавал медицину. Довольно неплохо, если верить откликам моих учеников, которые иногда брали участие в моих ночных буйствах, где собственно и составлялись эти отклики. Но ясно, что дирекции это очень и очень не нравилось.

Вернее они об этом не знали, а когда узнали – это им очень и очень не понравилось…

Тут же я был вышвырнут. Но мне помог один из моих учеников. Кстати, он был сыном директора школы.

И скажу вам, намного веселее своего папаши.

Короче, после нескольких унизительных объяснительных я был направлен сюда. Подальше.

Мне было поручено заменить умершего врача.

Насколько я помню, он умер от эпилепсии при слегка странных обстоятельствах. (Ритц увидел немой вопрос в глазах Ричарда и объяснил).

Я сделал несколько простых осмотров тела. Хотя, конечно, это не входило в мои обязанности. Просто… (Адам задумался, попивая вино маленькими глотками) просто здесь я сам себе хозяин. Единственную реальную власть надо мной имеют Берер и мер. (Он снова замолчал, припоминая события шестилетней давности)

О чем это я?.. Ах да, старый доктор… Меня поразило то, что труп имел очень мало крови. А следов, откуда она могла вытечь, (Ритц развел руками) не было. Да, и еще… в крови, что осталась, я обнаружил легкий наркотик. Я попробовал определить его, но тщетно… может, мне не хватило профессионализма, опыта, а может просто хорошего оборудования. Хотя мне удалось определить признаки его животного происхождения. Ну, в общем, довольно запутанная история…

В то время, когда я прибыл (после небольшой паузы, во время которой Ритц положил на хлеб кусочек салями, он решил продолжить) в городе было несколько странных убийств. Это дело полиция так и не раскрыла.

Убийства начались и закончились совершенно неожиданно, резко. С моим приездом, словно кто-то завязал. (Адам громко кашлянул, потирая горло, и снова хлебнул вина).

Ах да, я отвлекся от темы! Насчет Стюарта Саустмана. Так вот, я познакомился с ним на следующее утро моего прибытия. Тогда я остановился в мотеле у дороги на юг. Он сгорел два года назад. Пьяная молодежь весело отпраздновала свой выпуск.

Приехал я вечером и поселился в комнате №2. Ничего необычного: четыре стены, кровать и тумбочка с телевизором. Но я так устал с дороги, что мне было все равно. Я завалился на кровать, не снимая одежды, и уснул.

Меня всегда интересовало, как разносится новость в маленьких городах. Я никому не говорил, что приехал и где поселился. Но в 8 утра, а такое время просыпания для меня было ужасно неприемлемым, меня разбудил телефон. Обжигающе звонкий, как во всех мотелях.

Мне захотелось разбить его молотком, но тот был запакован на самый низ моего чемодана. Так что я отложил казнь на потом и взял трубку, мысленно готовясь отвесить несколько грубых словечек ''ранней пташке''.

- Что надо? – Грубо прохрипел я.

- Это доктор Адам Ритц? – Голос из трубки был мужским, волевым и совершенно несвоевременным.

- Не знаю, я еще не смотрел в зеркало. – Ответил я, протирая глаза.

- Да или нет?! – голос был строгим, даже грубым.

- Да, это я.

- С вами говорит Гельмут Берер, - начальник полиции Визенфельдена. – Представился он. – Вам надлежит срочно одеться и, дождавшись патрульной машины, поехать с ними.

Голос четко выбивал слова одно за другим, не требующие неподчинения.

- Что случилось, я могу… - трубка по ту сторону клацнула.

''Хам!'' – подумал я. И начал одеваться, чертыхаясь. Через пять минут позвонили в дверь.

Я вышел, щурясь от утреннего света. Перед дверью стоял молодой офицер с тонкими испанскими усиками. Он неловко улыбался.

- Гердоктр, вамнужно… - скороговоркой он попытался объяснить мне, зачем приехал.

- Я сам знаю, что мне нужно. – Огрызнулся я, подходя к патрульной машине. – Чашка горячего кофе или еще 3-4 часа сна.

Пока мы ехали, никто не проронил ни слова. Я, как истинный утренний ворчун, из-за раздражения, а офицер – из-за смущения. Наверно, он чувствовал себя виноватым.

Меня привезли к дому, где вы сейчас живете, Ричард. Видите ли, отель не всегда был таковым. Раньше это был частный дом Саустманов. Да-да, это было что-то вроде фамильного имения.

Прапрадед нынешнего Саустмана построил его после того, как их фамильный замок был разрушен сильным землетрясением, погребши под себя добрую половину их семьи. Я слышал об этом у местных жителей. Как и то, что Визенфельден – это старое название того замка, а городок некогда был просто местом проживания крестьян, подчиненных Саустманам. Но все это старые легенды. Ими город просто переполнен. Многие верят…

(Ритц потел лоб, неуверенно улыбаясь, словно пытаясь вспомнить что-то)

Вернемся к делу… если я вас еще не утомил. (Видимо Адам редко находил таких слушателей и теперь распылялся на всю катушку).

Меня привезли к дому Саусманов.

Там уже стояло несколько машин полиции. Я вышел и сразу узнал Берера, даже без представления.

Высокий шатен с строгими серыми глазами, выглядывающими из густых, нахмуренных бровей. Грубая челюсть, гладко выбритая (''как попа у младенца'' – так любил говорить один мой друг). Аккуратная короткая стрижка, которую, казалось, не мог испортить даже крепкий утренний ветер, от которого у меня слезились глаза. Одет Гельмут был форму такую чистую и глаженную, словно ее только что доставили из прачечной. Причем, вместе с Берером.

Он вычитывал полицейского за то, что он не правильно цеплял ленту ограждения.

Мне ужасно не хотелось прерывать это нравоучение, но я решился.

- Гельмут Берер? – Спросил я.

Он пронзил меня своим взглядом, доискиваясь до каждых мелочей. Ему точно не понравилось то, что он видел.

- Адам Ритц, я полагаю?

- Да.

Мы пожали руки.

- Пойдемте со мной, доктор. Вам нужно сразу же принять свои обязанности. – И, не давая времени на размышления, быстро говорил дальше. – Мы имеем дело с самоубийством. Или нет. Нам придется это выяснить. Я бы не стал вас будить из-за такой мелочи, но мы имеем не только труп. Сейчас сами увидите…

Я пошел следом, еле поспевая за Берером. К задней стороне дома. Той, что выходит на болото.

Мы прошли мимо сержанта, записывающего слова какого-то старика с испуганными глазами. Он как-то странно посмотрел на меня. Будто вглядывался.

- Пойдемте, пойдемте. – Подгонял Берер.

Мы зашли за дом. Около невысокого дерева (я заметил, что верхние ветки были обломаны) стоял полицейский. Наклонившись над трупом, он делал снимки.

Рядом с ним, прислонившись спиной к тому же дереву, сидел юноша, спрятав лицо в ладонях.

- Объясните, гер Берер. – Попросил я.

Гельмут рассказал мне, что передо мной лежит местный богач – Кристофер Саустман. А около дерева сидел его сын – Стюарт. Несколько часов назад сторож дома услышал шум и выбежал из сторожки. Он же и обнаружил труп хозяина, выпрыгнувшего из окна второго этажа. В ужасе он вызвал полицию, а когда пришел к месту смерти во второй раз, Стюарт уже сидел в той позе, в которой я его и застал.

Полиция пыталась разговорить юношу, но тот мямлил что-то неразборчивое и закрывал лицо руками. Он был в шоке, из которого не может выйти и по сей день. Он что-то видел, но, сколько мы не пытались поговорить об этом, он ничего не рассказывал.

- Так что вы от меня хотите? – Спросил я тогда у Берера. – Я же не психиатр.

- Но вы же врач!

- Вы не понимаете, я не тот врач. Я…

- Делайте свое дело! – Отрезал Гельмут и, развернувшись на каблуках, ушел.

Первым делом я осмотрел труп. Это был средних лет мужчина, со следами седины на висках. По всему телу были бесчисленные порезы от стекла. Особенно на шее. Голова просто чудом держалась цельно с телом.

Даже не знаю, от чего он раньше умер: от перерезанного оконным стеклом горла или от падения на землю.

Что ж, с трупом было все или почти все ясно. А вот со Стюартом… Я же не психолог.

- Привет, Стюарт. – Сказал я как можно ласковым голосом, подойдя к нему и присев на корточки.

Он отшатнулся от меня, в ужасе.

- Не бойся, я доктор Ритц и… - я положил руку на его колено, но он нервно откинул ее своей.

- Не тот же самый… - что-то вроде этого пробормотал Стюарт. Я полностью так и не разобрал. А он снова впал в свой шок.

Ритц снова закашлялся и, откусив огромный кусок от своего шницеля, принялся громко жевать.

Ричард даже удивился этой тишине. Да, коротенькая история. Хотя, что-то не совпадало с дневником Стюарт (Ричард уже не сомневался, что это был его дневник). Он осторожно спросил:

- Я не совсем понимаю, как мог Стюарт спустится со второго этажа к отцу?

Ритц глотнут и вытер тыльной стороной ладони губы:

- Я вас не понимаю. В его возрасте я бегал стометровки за 14 секунд. Да и кто вам сказал, что он был дома.

- Погодите с вашими предположениями. Как он, с поломанной ногой мог…

- Что вы придумываете! Какая нога. Он же здоров, как бык.

- Но я же читал… - Ричард запнулся, - то есть, как… у него не было гипса? – Он почему-то не хотел говорить про дневник.

- Нет, я же говорю вам. Откуда вы это взяли?

- Вы что-то говорили, что дом потом стал отелем? – Ричард быстро сменил тему.

- Да, после смерти Кристофера, дом полностью перешел во владение Стюарта…

- И его старшего брата. – Поправил Ричард.

- Да… то есть, нет… какого брата?! – Ритц был удивлен.

 - Разве у Стюарта не было брата?

- Нет, откуда вы это взяли. Или вы знаете то, чего я не знаю. Но как?

Ричарду не хотелось вспоминать о дневнике и он промолчал.

- Ну, не хотите говорить, и не надо. – Ритц замолчал и, зевнув, продолжил. – Дом остался на Стюарта. А при его положении нужно было поместить его в клинику для осмотра.

Но, появившийся, как снег на голову, в то время в городе гер Контейн, предприимчивый человек, нашел выход, удобный для всех. Может не самый лучший, но Стюарт был не против.

Он сдал под отел первые два этажа (в том числе и свою комнату), берет небольшую арендную плату. Плюс к тому, Стюарта обеспечивают едой и, раз в неделю, к нему ходит уборщица.

Ну, и я, конечно, посещаю его, как личный врач. Но я же не психиатр. – Уже в который раз повторил Ритц. – То, что я ему приношу – это обычный успокоитель

Вот уже шестой год он не выходит из шока. Видимо, смерть отца потрясла его настолько, что, кроме глупых молитв, Стюарта ничего не интересует.

- А что полиция решила в этом деле? – спросил Ричард.

- А дело до сих пор не закрыто. Вина Стюарта, если он, конечно, убийца, в чем я сильно сомневаюсь, не доказана. Полиция разводит руками. Все без толку.

Стюарт просто бредит что-то несуразное. Какие-то лилии из серебра, розовая богиня и еще кое-что… не помню. Вернее, не хочу и вспоминать. – Ритц потянулся и посмотрел на часы. – Засадил все свои комнаты чесноком и живет в этом вонище.

Да, у него есть комната, в которую он не пускает вообще никого. Даже меня.

Говорят, что как-то уборщица увидела, как дверь в ту комнату была не прикрыта и она заглянула в нее. И увидела гроб. Ей богу, настоящий. Ну, так говорят.

Стюарт застал ее за подглядыванием и спустил с лестницы. Говорят, что он орал, как бешенный. Я в это не особенно верю, ведь когда я с ним, кажется, что он даже мухи не обидит.

Но та уборщица уволилась на следующий день. Сказала, что не хочет иметь ничего общего со слугой дьявола.

Я бы много отдал, чтобы посмотреть, что Стюарт держит в той комнате. Может, тогда бы понял, что его поразило. А Берер не хочет выдавать ордер. Говорит, что не может, на основании слов старой, сварливой пьянчужки.

Теперь Стюарт всегда держит ту дверь закрытой…

Может, вы поможете мне понять Стюарта.

- Адам, а вы можете подробнее рассказать, что он бубнит  себе под нос, о его молитвах.

Рит зевнул и, не закрывая рот, сказал:

- Уже поздно, Ричард. Я хочу спать. Но если вы хотите, я возьму вас с собой, когда пойду к Стюарту в следующий раз. Хотя не знаю, что вы можете разобрать в его бреднях о старых, семейных легендах. Ха, Адольфом себя называет…

- Гитлером?!

Ритц захохотал.

- Нет, конечно! У Саустманов существует какое-то семейное предание об их предке Адольфе. Не помню. Расспросите у местных… А сейчас спать. Спать!

Ритц потянулся.

- И я вас убью, Ричард, если вы скажете, что не будете ночевать у нас.

Хейли пожал плечами.

- Придется согласиться.

 

Ричарда разбудили голоса в холле. Громкий, раздраженный голос Адама и чуть потише и спокойнее – Лизы.

Хейли посмотрел на электронные часы у кровати. 3:28. Ну и рань! Что произошло?

Его уложили спать в комнате для гостей на первом этаже. Спальня хозяев была на втором.

''Почему они спустились?''

Размышления Ричарда прервал стук в дверь.

- Гер Ричард, гер Ричард, проснитесь! – голос Лиз послышался снаружи.

Хейли поднялся с постели и потер руками лицо. Что им еще нужно?!

- Гер Ричард,…

- Да-да, я проснулся. – Громко сказал Хейли и подумал: ''При звуках канонады спать легче!''

- Вы одеты?

- Да… почти… - Ричард натягивал брюки.

В комнату ворвалась (именно этим словом можно было описать ее появление) Елизабет Ритц. Крупная немка в домашнем халате цвета вишни.

- Извините, что мы вас разбудили, но дело не требует отлагательства.

- А что случилось? – зевнул Ричард, пытаясь заставить свой мозг работать.

- Только что звонил этот фашист Берер. И он был в гневе. Вы даже представить не можете, что это значит. Он и в добром расположении духа может избить человека, а сейчас…

Гер Гельмут вызывает моего мужа, а Адам даже шнурки не может завязать сам в таком состоянии. Он даже не знает, что это – просыпаться раньше девяти.

Эти слова Лиза втиснула в такой маленький промежуток времени, что у Ричарда ушло несколько секунд на переваривание сказанного.

- Погодите, погодите. Не так быстро. Что случилось с Берером? Не выпил на ночь любимого стакана желчи?

- Нет, не с ним… Кто-то напал на дочку мера.

 

Позже, когда Ричард вел машину Адама, а тот большими глотками пил кофе из огромной кружки, он подумал, что больше всего во время отпуска он хотел отдохнуть от ночных вызовов на роботу.

Но судьба – эта прихотливая дама – играла с ним по своим правилам. Ричард усмехнулся.

- А теперь, на право, – скомандовал Адам, чуть покашливая, - и прямо.

Фары выхватили из тьмы несколько полицейских, стоящих около ухоженного особняка белого цвета.

Тут же стояла пара машин с выключенными мигалками. ''Чтобы не поднимать шума'' – подумал Ричард. И остановил машину.

Ритц вышел первым. К нему сразу подошел быстрой походкой высокий громила с очень выдающей вперед челюстью. Скорее всего, он ей и думал.

- Где вас носит, доктор. Снова выпивали? Вы думаете, что мы до утра тут стоять будем. – Верзила выкрикивал слово за словом в лицо Ритцу.

- Я тоже рад вас видеть, гер Берер. Я приехал за 15 минут и думаю…

- Это я его задержал, офицер. – Ричард уже вышел из машины, поеживаясь от холода.

- А это еще кто такой? – глаза Гельмута сощурились до тонких полосок, а брови опустились еще ниже.

- Это доктор Ричард Хейли, гер Берер. Я рассказывал вам о нем. Я думаю, что, как специалист, он… - сказал Адам с легкой нерешительностью в голосе.

- Ритц, вы знаете правила? – отрезал Гельмут.

- Да, но…

- Посторонним нечего делать на месте преступления. А если вам, Ритц, не хватает квалификации, то я заменю вас другим специалистом.

Берер еще раз осмотрел Ричарда сверху до низа и, развернувшись, пошел к особняку.

- Извините, Ричард, но вы сами понимаете…

- Хорошо, я подожду в машине. – Доктор Хейли сел на сиденье и подумал: ''Какого черта меня разбудили в такое время? Чтобы слушать этого солдафона Берера?''

Ритц нагнулся к окошку и, понизив голос, сказал:

- Я быстро. Но все равно, надеюсь, что вы поможете мне осмотреть тело, когда Берера не будет поблизости.

Ричард улыбнулся.

- Почему вы думаете, что не обошлось без трупа?

- Да вы только посмотрите на Берера! И зачем еще тут столько полиции?!

- Может, мер попросил постричь ему газон?

Ритц засмеялся. Уже без напряжения в его голосе.

- Ждите меня здесь. Я быстро.

И побежал к Береру, тяжело переваливаясь из стороны в сторону (последний раз он бегал очень давно).

Ричард поднял окно и, кутаясь в плащ, закрыл глаза.

''В этой истории есть что-то общее с дневником Саустмана. Но что? Что, кроме этой глупой шкатулки с цветками лотоса из серебра? Стюарт тоже вспоминал про мелодию, которую она издавала. Откуда она взялась? Надо распутать эту историю. Жалко, что у меня нет начала дневника.

А эта дама в розовом? Ее вспоминал и Ритц тоже. Она реальна? Или уже тогда у Стюарта началось психическое отклонение? И что за легенда об Адольфе? Хотелось бы услышать.

Но самый странный момент в этом дневнике, что он как бы не совсем совпадает с реальностью. А был ли дневник правдой?

Куда же девался тогда брат Стюарта, о котором даже никто не слышал. А его сломанная нога. Хотя отец его мог выпасть из окна и когда нога уже зажила. Я же не дочитал дневник. Надо сделать это как можно быстрее''.

С этими мыслями Ричард заснул.

И ему приснился сон.

 

Ричард стоял в огромной комнате, устеленной по колени туманом. Вокруг него звучала дивная музыка, словно колыбельная. Ричард слушал, купая ноги в белом тумане.

Было почти полностью темно и он не видел дальше двух-трех метров и, поэтому, о реальных размерах комнаты он мог только догадываться.

В лицо Ричарда ударил луч света и он вздрогнул. Он был таким ярким, что доктору пришлось зажмурить глаза и прикрыть их рукой.

Привыкнув к свету, он увидел, что стоит внутри прожекторного круга, источником которого была луна, что светила над его головой загадочным сизо-голубым сиянием. И тихо пульсировала. В такт музыке.

По этому лучу, кружась в медленном танце, спускалась пара. Они танцевали под звуки мелодии. Тихой колыбельной.

ЕГО звали Стю, а ЕЕ – Богиня В Розовом. Ричард узнал ее. Божественная фигура, бледное лицо, укутанное белоснежным платком. И ее духи. Запах лотоса. Он манил, звал в танец и Ричард ступил на луч света, который показался ему тверже стали.

Он хотел танцевать с ней, прижать к себе ее тонкое тело, любить…

Пробежавшись по лучу, как по лестнице, Ричард схватил женщину за бледную руку и положил себе на грудь.

Она обернулась, прервав танец, и он увидел в ее глазах мольбу и слезы. Ей было что-то нужно. Смертельно необходимо. Ричард поклонился ей, приглашая на танец.

Богиня кивнула и легко оттолкнула Стю. Тот покачнулся и вылетел через окно, появившееся за его спиной. Ужас застыл в глазах Стю. Он открыл рот, но крикнуть не успел.

Острые осколки окна разрезали ему шею и его гольф мгновенно окрасился яркой кровью.

Но прежде чем Стю полетел вниз, Ричард успел заметить на его безымянном пальце что-то темно-красное, как и кровь, хлынувшая из его горла. Что-то очень знакомое.

Но дама обвила руками шею Ричарда и он мгновенно забыл обо всем.

Лишь ОНА, ОН и МЕЛОДИЯ, тихо доносившаяся отовсюду и из его головы одновременно.

Ричард и Богиня кружились, подымая ногами невесомую лунную пыль. Цвета серебра, что сплеталась в хитрые узоры, похожие на цветки лотоса.

 ОНА приподнялась на цыпочки и поцеловала Ричарда в губы. В самое сердце.

Ричард закрыл глаза и почувствовал ее поцелуи на щеках, скулах, шее… Страстные поцелуи, даже больные. Особенно в шею…

И вдруг все остановилось.

Затихла музыка. Погас лунный луч. Исчезла Богиня В Розовом. Осталась лишь одна тьма.

Ричард открыл глаза. Он уже лежал в каком-то ящике из дерева. Похожем на… гроб.

Над ним стоял Стюарт Саустман. Ричард никогда его не видел, но знал, что это был именно он. Стюарт. Он ухмылялся. И в его глазах светились красные огоньки, похожие на камень в том кольце. Как два рубина.

Стюарт захохотал. Ричард пытался пошевелить хоть чем-нибудь, но напрасно. Его сковал ужас. Бешено билось сердце.

- Ну что, вечной любви захотел? – каждое его слово громом отдавалось в ушах. Саустман снова захохотал. – Так получи!

И он с грохотом опустил крышку гроба.

 

Ричард проснулся. Он дернулся вперед и ударился головой о лобовое стекло. Сердце бешено колотило. Тело пробивала мелкая дрожь.

- Ох, извините, гер Ричард. – Это улыбается Ритц. – Я не знал, что вы спите.

Хейли потер лоб. Оказывается, грохотом крышки гроба оказалось закрывание Адамом дверцы машины.

'' Так это был сон!'' – одна из глупейших мыслей, которые посещают человека после кошмаров.

- С вами все в порядке? Ричард, вы побледнели.

- Нет, нет, все нормально… Что там случилось? – Ричард уже полностью пришел в себя.

- По-моему, обычная молодежная разборка. – Отмахнулся Ритц.

- Расскажите, что произошло. – Попросил Ричард.

- Хорошо. М-м-м, дочка мера договорилась со своим парнем пойти на ночную вечеринку. И все вроде бы шло хорошо.

Она незаметно выскользнула из дома. Отец уже спал.

Ее парень с другом шли встречать ее у дома. Но когда они подошли к особняку мера, вдруг оказалось, что девчонка уже зажимается с другим.

Ее парень не блистал большим умом, но имел крепкое тело. И он, озверев, бросился на соперника. Его друг даже не спел его задержать. Подбежав к целующимся, парень буквально разорвал пару и дочка мера упала без чувств на землю. Сейчас она в больнице, без сознания.

А ее кавалер, ему показалось мало, засадил кулаком по лицу соперника. А тому хоть бы что. Он схватил обидчика за шею и швырнул в сторону, сделав в стене дома большую вмятину. И тут же скрылся.

Друг потерпевшего вызвал полицию. Ну, а дальше вы знаете.

- И что же с парнем?

- У него свернута шея. Кажется невероятным, можно свернуть то, что практически отсутствует, но теперь он в морге. Тот, другой, имел, наверно, большую силу.

- А что с дочкой мера? Неужели она впала в кому из-за того, что увидела своего парня?

- Вот это мне не понятно? Правда я ее еще не видел, но Берер посылает меня в больницу. А пока он будет целовать пятки меру, у нас будет время осмотреть ее без вмешательства. Ричард, вы поможете мне?

''Как будто у меня есть выбор''. – Подумал Ричард и сказал вслух:

- Да, конечно.

- Отлично, поехали.

 

Ритц повел Хейли в городскую больницу. Это было одноэтажное невысокое здание с большими окнами. С одной палатой. И несколькими кроватями в ней. Одна из них была занята.

Доктора зашли в нее, выбивая каблуками из стен эхо. Палата была окутана тишиной. Даже сестра, сидевшая у одной кровати, казалось, даже не дышала.

Из-под одеяла послышался стон и он разбил сонное царство. Медсестра встрепенулась и положила руку на лоб больной, приглаживая ладонью челку.

 - Ну, как она? – тихо спросил Ритц, когда они подошли к кровати.

- Она так и не приходила в себя, гер доктор. – еще тише ответила медсестра. Ричард еле различал ее слова.

- Идите, поспите. Я сам за ней посмотрю.

Она послушно удалилась.

- Что-то здесь не так. – Сказал Ричард и испугался звуку своего голоса. – Вы уверены, что история, которую рассказал парень, правдива.

- Вроде бы да. Я сам говорил с ним.

- Что же вызвало такую слабость? Словно от большой потери крови. Вы видите, насколько бледно ее лицо.

- Смотрите! – Ритц слегка откинул покрывало и показал на небольшие пятна крови на плечах. – Что это!

- Этого в истории не было! Парень солгал. – Сказал Ричард, наклонившись над головой девушки. – Вот откуда она взялась.

Он указал на небольшие ранки на шее. Аккуратные, маленькие, с белыми, словно обсосанными краями.

- Совсем свежие. – Сказал Ритц, надавив на шею. Из ранки просочилась маленькая капля крови.

Девушка застонала.

- Чем их можно было сделать? – вслух подумал Ричард. – Что-то вроде толстой иглы или шила. Но эти края. Как будто, кровь высасывала из раны.

- Но, разве могут такие небольшие потери крови вызвать такую слабость? Такая здоровая девушка…

Ритц замолчал.

- Надо бы сделать анализ крови. – Ричард поднял голову, посмотрел на Адама и тоже замолк.

Тот стоял, как завороженный и пригвоздил глаза к стенке.

- Ритц… Ритц, что с вами? – Хейли толкнул его в плече.

- Я… подумал… Когда я приехал сюда, то обследовал несколько трупов. У них были очень похожие признаки: малокровие, внезапная, непонятная смерть… Разница между ней (Ритц показал на дочку мера) и ними лишь одна…

- Какая? – спросил Ричард, хотя уже догадывался об ответе.

- Девушка еще жива. – Мрачно сказал Ритц.

 

Позже они спустились в морг. Он был под зданием больницы. В морге рефрижератор имел ручное включение, так пользовались и очень редко. И сейчас, подрагивая от холода, Ричард слышал работу этого морозящего сердца царства мертвых.

По средине комнаты стоял единственный стол, освещенный яркой лампой. На столе лежал, укрытый белой тканью, с угадывающимися грудью и лицом, труп.

Ритц откинул простыню. Ричарду показалось, что он снова студент медицинского университета и он проходит вскрытие человека.

С трупом было гораздо понятнее, чем с девушкой сверху.

- Свернута шея. – Констатировал Ритц. – Как и было сказано ранее.

- Да, тут нужно было приложить немалую силу, чтобы слома эту бандуру. – Сказал Ричард, невольно завидуя телосложению парня.

С этим и разошлись. Ритц поехал отчитываться перед Берером, а Ричард – досыпаться в отель.

Но прежде чем распрощаться (Адам довез Хейли почти до отеля), Ричард вспомнил кое-что:

- Ритц, не забудьте, вы обещали отвести меня к Стюарту.

- Ах да, потом. Я позвоню вам. А пока вам нужно бы поговорить со стариком Глески.

- С кем? – переспросил Ричард.

- С Глески. Спросите в отеле. – Сказал Ритц и хлопнул дверцей машины.

 

Когда Ричард пришел к отелю, было уже около пяти утра. Небо за болотом начинало светлеть под первыми лучами солнца.

Он глубоко вдохнул свежий утренний воздух и слегка потряс головой. ''Ужасная ночь!'' – подумал он (такими словами он всегда заканчивал возвращение после ночных вызовов) и увидел (так, словно это было бельмо на сетчатке) розовое пятно у угла отеля.

Ричард прищурился но все уже исчезло.

Нет, так он это дело не оставит!

Ричард быстро добежал до угла дома и заметил краешком глаза, как тонкий силуэт исчез за входной дверью. Он помчался за ней.

Вбежал внутрь. Дверь за ним хлопнула, зацепив собой колокольчики сверху дверного проема.

В холле никого не было. Из своей комнатки, что позади стойки, вышел портье, зевая. Он был в ночной пижаме и потягивался на всю длину своих рук.

- Тяжелая ночь, гер Хейли? – спросил он запыхавшегося Ричарда, оглядывая его с головы до ног.

Его тонкие, красные губы скривились в надменной улыбке.

- Где… она? – тяжело дыша (в его возрасте такие пробежки довольно утомительны) спросил Ричард.

- Кто? – зевая переспросил портье.

- Ну, девушка в розовом платье…

- О-о-о, - протянул портье. – Гер доктор, видно вы вчера наслушались старинных историй от Адама Ритца. И, скорее всего, - он понюхал воздух перед лицом Ричарда. – За бокалом крепкого вина.

- Ты думаешь, что я пьян. – Крикнул Ричард, схватив портье за его пижаму и приблизил лицо к своему. Он был очень раздражен.

- Успокойтесь, гер доктор, и возьмите себя в руки. – С лица портье не сходила все та же приторно-сладкая улыбка (Ричарду очень хотелось кулаком согнать ее). – Подумайте, что вы несете. Да еще (он посмотрел на часы) в такую рань.

- Я своими глазами видел…

- Что девушка в розовом платья зашла сюда? И где же она? Растворилась в тумане? Или, может, - он хмыкнул, - легла спать в свой гроб?

- Но я же видел… - как бы оправдываясь, сказал Ричард.

- Знаете, гер доктор, каждый сезон находится один-два человека, которые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО что-то видели. И мне очень жаль, что в этом году им стали вы.

И, к тому же, у меня на двери висят колокольчики. По ним я услышал, как вы пришли. А до вас никого не было.

Ричард отпустил его. Звучит правдоподобно.

''А может… действительно привиделось? Я не спал половину ночи. Но раньше же такого никогда не было. Хотя… всегда бывает первый раз''.

Портье повернулся к своему ящику с ключами.

- Вам никто не звонил и никто ничего не передавал.

Ричард думал о своем.

- А… что? Ах, да. Я пойду в свой номер.

Он забрал ключ и пошел к лестнице. И вдруг вспомнил, что Ритц говорил о каком-то Геске или что-то в этом роде.

- Глески… старик Глески… - поправил его портье, когда Ричард спросил об этом. – Но зачем вам нужен этот сумасшедший?

- Было бы хорошо, чтобы я знал хотя бы кто он такой.

- Безумный старик, предки которого всегда были слугами Саустманов. Так что вам от него нужно?

- Я еще сам не знаю. – Сказал правду Ричард.

- Понятно… Он живет в пристройке к кирхе. Если вам нужно, я… - но Ричард уже поднимался по лестнице к такой долгожданной постели.

Портье пожал плечами (мол, я уже привык ко всяческим капризам приезжих) и пошел в свою коморку, напевая себе под нос незадачливую мелодию. Она весь вечер и ночь крутилась в его голове.

 

 

Вторая ночь.

Запах лотоса.

 

Ричард проснулся около одиннадцати оттого, что ему в лицо бил яркий луч света. Он укрылся с головой, но это не помогало. Отогнав остатки сна, Ричард встал с постели.

Он почесал голову, вспоминая вчерашнюю ночь. Теперь она казалась такой далекой, нереальной. И все эти события… Может, это был сон?..

Нет, на тумбочке у кровати тихо лежала маленькая музыкальная шкатулка, которую он так и не смог открыть.

 ''Странно, что я забыл ее на таком видном месте. Любопытный портье мог бы поставить слишком сложные вопросы''. – Подумал Ричард. А еще был какой-то юноша, назвавший себя Стю и который проявил к ней излишнее любопытство.

Он встал с кровати и оделся. В желудке угрюмо урчало и Ричард невольно вспомнил о выпитом вчера.

Он привел себя в более или менее пристойный вид и уже решил было спускаться к завтраку, как снова вспомнил о шкатулке.

Ричард взял ее и, подняв доску в полу, положил ее в тайник.

На самом дне лежал дневник. Ричард отложил доску на журнальный столик (чистой стороной, конечно) и потянулся за ним.

''Надо его дочитать. И сходить к Гласки, или как его там''.

Он поднялся, листая тетрадь. И, неаккуратно выпрямив ногу, зацепил столик с доской. Он перевернулся на бок, громко стукнувшись об пол.

А доска, перевернувшись в воздухе несколько раз, упала и раскололась надвое.

''Черт!'' – Ричард стал поднимать столик.

Его взгляд упал на части доски. И столик был мгновенно забыт.

Доска не раскололась надвое. На самом деле, это были две отдельные доски, скрепленные кем-то в одну. А между ними, в отверстии на торцах, выглядывала металлический стержень.

Ричард потянул за него и, с небольшим скрипом, вытянул большой крест с Богом из камня.

Ричард изумился этой работе неизвестного мастера. Сейчас такие не делают. Кресту было, наверно, больше столетия.

''Зачем кому-то вмуровывать его в доску?'' – подумал Ричард, разглядывая крест.

Он был сделан по-старинному просто, но в этой простоте и была вся прелесть. Ричард заворожено смотрел на тусклый металл, обтирая его руками.

''Кто-то из предков Саустмана забрал тайну креста в могилу. Интересно, сколько ему лет. Крест так хорошо сохранился. Лишь небольшая трещина на колене у Иисуса. Скорее всего, это была семейная реликвия''. – Ричард терялся в догадках.

На обратной стороне креста была надпись: ''Спаси и сохрани''.

''Одной загадкой больше''. – Подумал Ричард.

Дневник.

День 5. Утро.

За вчера я больше не написал ни слова. Такого со мной еще никогда не было. Во всем теле была такая слабость, такая лень, что пне не хотелось даже переваривать пищу. Я даже моргал с трудом. Лежал неподвижно на спине, пуская ртом пузыри и считал точки на потолке больницы.

Отец очень беспокоится. Не знаю почему? Я себя хорошо чувствую, если  не считать сломанной ноги. Хотя… я обрел полную апатию к жизни.

Сегодня уже лучше. Врач думал, что моя слабость от потери крови и сделал мне переливание. Я снова полон энергии и опишу вчерашние события сегодняшним числом.

Утром, часом позже моего пробуждения, в больницу привезли еще одного клиента. Вообще-то, в нашем городе редко люди попадают в сюда, а еще два сразу…

Это был сторож склада с продовольствием магазина ''1000 и 1 продукт'' – Саймон. Крепкий мужчина 25-ти лет, он недавно приехал в Визенфельден и не смог пока найти работу получше.

Его помощник (17-летний парень, который подрабатывал на складе), привезший его, сказал что пришел утром вступить на свою смену. Саймон лежал недалеко от двери комнаты для охраны, лицом в луже крови. Помощник в ужасе перевернул его и увидел, что горло лежавшего было раздерто так, словно кто-то или что-то когтями проложил несколько борозд по коже. На лице краснели три кровавые полосы. Но Саймон еще дышал.

Его помощник клялся, что когда он перевернул тело, из грудей раненого, словно стон, вырвались несколько слов. Вроде бы: '' Розовая… смерть… кровь…''

Помощник перенес Саймона в машину, закрыв склад и ворота. И еще, когда он отъезжал, за складом показался силуэт, нежно розовое пятно. Что появилось и исчезло. Бред. Не может быть… Я думаю…

Я весь день пролежал около Саймона. Он иногда постанывал, но слов ''розовая_смерть_кровь'' я не слышал. Да и мне было плевать. На умирающего!..

Вечером мне сделали переливание и доставили (как посылку, в грузовике) домой. Врач сказал, что мне так будет лучше. На кровати установили удобную подставку для ноги, а около -  положили костыли для передвижения по дому. Все стало теперь таким трудным, неудобным. Пока я доберусь до туалета, им может стать моя пижама.

Но, первым делом, мне захотелось выяснить, как я упал из окна. Отец сказал, что первым меня нашел сторож. Я попросил привести его ко мне. Пока сторожа не было, я, с огромным трудом подошел к окну.

Около него, с наружной стороны стояло дерево. Ужасное. Для меня. Одна сторона имела почти все сломанные ветки. Сломанные мной. Б-р-р-р. Я подумал, что дерево тут больше расти не будет.

И тут мне снова вспомнилась, словно я раньше, на время, специально выкинул ее из головы, женщина в длинном розовом платье. И колыбельная и пьяный воздух ночной комнаты. Было ли это на самом деле?..

- Гер, вы меня звали? – голос сторожа перебил мои раздумья.

Я обернулся.

- Звал, Генри. Помогите мне сесть на кровать.

Неуклюжими руками он усадил меня.

- Генри, ты первый нашел меня этим утром?

- Ночью, гер, ночью. Рассвет еще не наступил… Да это был я.

Генри как-то отводил глаза от моего взгляда.

Я улыбнулся и сказал:

- Задам тебе вопрос, который может показаться странным. Но прошу, ответь честно. Для меня это очень важно.

- Я не понимаю, гер. – Генри наконец-то нашел какую-то точку в полу и втупил в нее свой взгляд.

- Не заметил ли ты чего-либо странного, когда выходил из сторожки? Чего-нибудь, чего ты не хотел говорить отцу, боясь, чтобы тебя не осмеяли.

- Я… не знаю, гер Стюарт. – У Генри явно что-то крутилось на языке.

- Не будь дураком, я никому не скажу.

- Ну… понимаете… гер Стюарт… когда я услышал треск веток, то выбежал на улицу, недоумевая.

Было очень светло из-за луны и поле перед домом было прекрасно видно. Прежде чем я вас увидел, мне показалось… Я почти уверен, что увидел бледно розовый силуэт, качавшийся около дерева под вашим окном. Я моргнул и он исчез.

Генри замолчал, подумал и продолжил:

- Я понимаю, гер, легенда…

- Плевать я хотел на эти легенды! – перебил я его, повысив голос. – Ты видел силуэт или думаешь, что видел.

- Я… видел… - промолвил Генри и быстро удалился.

Вот и верь после этого в легенды.

 

День 5. Вечер.

Только что я узнал, что Саймон умер. Рано утром. Вроде бы вечером ему стало даже лучше, но к рассвету Саймон скончался. Но ни это странно. Когда врач зашел в палату, он увидел, что на груди у Саймона сидела черная птица, которая улетела, едва он приблизился. Повязка на шее покойника была разорвана и на простыне у головы были свежие капли крови.

Но сказать, что птица убила Саймона нельзя. Ни одна артерия не была повреждена клювом. Врач сказал, что Саймон умер от разрыва сердца.

Что творится в нашем тихом городке?!

 

День 6. Утро.

Даже не знаю, что делать. Полная апатия. Провожу дни в полном бездействии. Отсутствие аппетита.

Но вчерашняя ночь…

В меня просто впитали энергию. Около часа я проснулся и почувствовал себя на вершине мира. Словно от порции коки.

Тихая мелодия снова играла, но она не усыпляла, а давала силы. Мне захотелось сделать что-то невероятное. Снова выпрыгнуть из окна? Ну уж нет!

И снова голос: ''Усни от моего шепота…'' Нежная колыбельная. Нежный голос. Любимый.

Я вскочил с кровати, даже забыв о своей ноге и чуть не грохнулся головой об пол. Но кое-как я удержал равновесие и выглянул в окно.

Да, ОНА была там. Богиня в розовом платье. Она манила. Меня. Я не мог думать ни о чем другом. И этот пьянящий запах ее духов…

Что-то мешало ей. Что-то не давало ей проникнуть в мою комнату, чего она так хотела. В мои объятья.

В лунном свете она пульсировала, как звезда, розовым светом с белыми краями. И, в так этой пульсации, что-то отзывалось в моей шее. Словно вена с  горячей кровью.

Ей был нужен я. Она хотела меня. Я видел это в ее глазах, увлажненных слезами. Ее мольбы, срывающиеся с уст в виде колыбельной, под тихий звук шкатулки.

Внезапно, словно толчок в спину на мосту, меня охватила ярость. Беспомощная, что наполнила злостью мое сердце. ЧТО? Что мешало ей прийти ко мне, в мои руки. Желанная.

Я начал колотить кулаками по подоконнику, отбивая щепки дерева.

Я разбил локтем стекло, порезал руку, но не чувствовал боли.

Схватив костыль, я стал бить им по стеклам, подоконнику, стенам. Словно безумец… Я и был им.

Где-то внизу послышались взволнованные голоса. Я услышал их другой частью сознания. Прежней. И не обратил внимания.

Нынешний я колотил костылем по подоконнику. Послышался треск и древко  в моих руках разлетелось в разные стороны комнаты. Подоконник отвалился с громким металлическим звуком, упал на пол и разломался на куски.

В это время в мою комнату ворвался отец с прислугой. Они схватили мели меня, уговаривали успокоиться и прийти в себя.

Из-за сплетенных рук, удерживающих меня, я бросил взгляд в окно и увидел ее. Буквально секунду и она исчезла. Растаяла в тумане. Но перед этим я увидел ухмылку на ее лице. Странную (словно она добилась чего-то). Хищную.

Меня силой уложили на кровать, хотя я уже не сопротивлялся. И целую ночь надо мной просидел отец. Хотя я этого и не заметил. Страшно устав, я спал без задних ног.

 

P.S.  Мне ужасно стыдно за свое ночное поведение…

 

P.P.S. Ужасно чешется горло. Эта повязка просто мешает мне жить. Стоя перед зеркалом, я снял ее. Так я и думал. Все уже в порядке. Лишь два небольших пятнышка с белыми, словно обсосанными краями. И всего то…

День 6. Вечер.

День ото дня становится все запутанней. Что ни час, то новая тайна.

После того, как я сделал утренние записи, я стал ходить по комнате, помогая себе одним костылем. Скорее от нечего делать.

Свежий утренний ветер дул сквозь разбитое окно, делая паруса из тюли. Дыра в стене наводила мрачные воспоминания.

Я, скорее машинально, выглянул в окно, надеясь увидеть розовое платье. Но дневной свет не давал того эффекта.

Я вздохнул, мрачно перебирая ногой обломки подоконника и костыля (горничная еще не успела их убрать).

Почему-то вспомнилась злая усмешка на ЕЕ лице. Какое резкое изменение. От плачущей и молящей помощи к злобной хищнице.

Моя нога, перевернув очередной кусок дерева, уперлась в металл. Я посмотрел вниз. И увидел тусклый кусок металла, выглядывающий из-под обломков. И тогда я вспомнил, с каким неестественным звуком упал подоконник на пол. Тогда я не придал этому значения…

Разгреб обломки. Под ними оказался большой, массивный крест, лежащий тыльной стороной к верху.

И надпись: ''Спаси и сохрани''. Оказывается, кто-то (скорее, из моих предков) ловко припрятал его в подоконник. Но зачем?

Я перевернул крест. Распятый Иисус, сделанный из камня, имел небольшую трещину на правой ноге, чуть согнутой в колене. Это след моих вчерашних буйств.

Да, воистину мой дом очень старый и скрывает такие тайны, которые раскрыть по силам только старожителям. Эх, жил бы сейчас мой дед!..

Я спрятал пока крест в свой тайник, до лучших времен…

Днем пришел мастер. Он заменил окно и отремонтировал подоконник.

Вместе в ним пришли и свежие вести из города.

Люди взбудоражены. Если смерть пьянчуги Ейзенкера и новоприезжего Саймона никто не стал считать неординарным, то новая жертва новой ночи пустила нехорошие слухи. На этот раз это был доктор Престон (а я думал, чего отец не послал за ним, в связи с моей выходкой). Тот самый, что еще вчера делал мне переливание крови.

Его нашли в своем кабинете. Доктор задержался на работе. Когда уходил уборщик, тот все еще что-то писал.

А ночью, обеспокоенная жена, подняв на ноги полицию, сообщила, что муж не приехал домой, а на работе никто не берет трубку.

Прислали в больницу пару полицейских. В кабинете Престона горел свет и доктор лежал лицом на столе. Полицейские сначала подумали, что он спит, но, увы…

Оторвав его лицо от стола, они увидели ужас, застывший на лице дока. Так, словно Престон умер от разрыва сердца (совпадение?) при виде чего-то ужасного. Хотя, наверно, так и было, ведь на теле не было ни царапины; хотя осматривать дока по сути было некому. Что же он видел перед смертью?..

Надеюсь, когда приедет новый врач, дело продвинется. Люди в городе нервничают. Наверно, много теперь будет мам, запрещающих детям гулять вечером или спать с открытым окном.

А был такой мирный городок!

 

P.S. Завтра приезжает мой старший брат. Прислуга получит отпуск. Отец очень переживает за меня. Он бы давно привел врача, но некого.

День 7. Утро.

Ах, это приятное чувство расслабленности. Я пишу просто по привычке, чем от нечего делать. Как приятно лежать днем на кровати, прячась от солнца и не шевелиться. Просто лежать, погрузившись в сон.

Какой суетный этот мир! Какой лакомый!

Вчера ночь снова приходила ОНА. Желанная. Моя любовь.

Она пела для меня свою чудную песню, кружила голову своими духами.

И еще как-то больно целовала меня в шею.

Я не мог ей сопротивляться. Да и не хотел.

Любимая. Мне скучно без тебя. Плохо.

Все остальное так обыденно, серо. Лишь твои прикасания, поцелуи дают мне другую жизнь.

Словно читая мои мысли, ты ответила: ''Вечную жизнь, любимый!'' И снова поцеловала меня в шею. Больно.

Мне приходится носить гольф под самое горло, чтобы следы твоих прикосновений никто не видел.

Моя хозяйка. Я жду встречи с тобой. Жду ночи…

 

P.S. этот зануда брат меня просто достает. Я еле сдерживаюсь. По-моему, он о чем-то догадывается…

День 8. Утро.

Чувство опьянения всегда влекло людей. Меня оно посетило вчера ночью.

 

День 8. Вечер.

Мир вокруг очень изменился. Меня он совсем не интересует. Ну, почти совсем…

Говорят, что в городе новые смерти. Ну и что!..

Брат рассказывал про черную собаку, что перегрызла горло жене нашего соседа. Он нашел ее в саду. Собака сидела на ее груди и удрала, как только он подошел.

Слушая брата, я просто мечтал, чтобы он поскорее убрался отсюда. И оставил меня в покое, вместе с моими сладострастными мыслями о прошлой ночи.

Она приходила. Моя госпожа. Снова пела свою колыбельную. Шептала на ухо.

И больно целовала меня в то место на шее. Но ее поцелуи пьянили… усыпляли…

Но почему, почему она уходила каждую ночь? Я спросил ее.

- Глупенький, - ответила она, нежно улыбаясь. – Скоро я заберу тебя с собой. И мы будем счастливы. Вечно. Любимый.

И снова поцеловала меня так, что закружилась голова.

Мне было очень хорошо. Но я желая, чтобы это скорее наступило. Мне все хуже и хуже без тебя. Часы могут быть такими длинными!

Я просто разглядываю свои пятки в зеркале напротив кровати. Странно, но я никогда не видел в нем ЕЕ отражение…

Но я люблю ее. Хочу. Не могу жить без нее. Она словно наркотик.

 

P.S. брат кажется знает многое. И гольф под подбородок и ссылка на слабость из-за простуды не помогают. Я случайно застал его, копавшегося в моих вещах.

''Я искал тебе лекарство'' – солгал он.

-   -   -   -   -   -   -   -   -   -   -   -   -   -   -

Страницы могут быть вырваны

Без даты.

Без даты.

Без даты.

Я бог. Я могу все…

 

Без даты.

 

В двенадцать Ричард положил дневник под пол (вместе с крестом), прикрыл дыру половинками доски. Выходя из номера, он закрыл дверь на замок (не зная, что это будет в последний раз) и спустился вниз.

Он пообедал (или позавтракал) под насмешливыми взглядами портье и его жены. Но Ричард их не замечал. Он обдумывал прочитанное.

'' Или дневник писал сумасшедший или… я просто не знаю. Но несовпаденья с жизнью… Где брат Стюарта? И почему о нем никто не знает?..

Ну, а последние строки. Их писал точно сумасшедший. Или одурманенный чем-то.

Но не ясно дело с отцом. Стюарт выбросил его из окна? Но зачем? Или он это просто видел? Рассказать о дневнике Береру?.. Нет, мне самому интересно это дело. Да и не горит…

Куда же делся гипс Стюарта, если Ритц о нем не слышал. Жалко, что последние записи были сделаны без даты.

Да, и самое важное: где остальная часть дневника. И где вырванные страницы, если они конечно были. В этом месте не совсем ясно.

И хотелось бы узнать, откуда взялась эта пресловутая шкатулка.

В любом случае надо поговорить со Стюартом. Я не верю, что он ничего полезного не скажет. Ритц обязан меня сводить к нему''. – Мысли вертелись в голове Ричарда, пока он ел.

Про писание картин он уже даже не вспоминал. Сейчас Хейли хотелось навестить Глески. Он должен помочь.

 

- Хотите еще чая? – Глески не дождался ответа и налил в смехотворно маленькую чашку зеленой гадости. – Вы плохо выглядите.

- Я не выспался. – Сказал Ричард, продолжая осматривать комнату старика.

Это была маленькая коморка, ярко освещенная окнами на стенах и крыше. Из интерьера была узкая кровать, деревянный стол, стул к нему, на котором сейчас и сидел Ричард и огромный, аж до самого потолка, шкаф, набитый доверху старыми книгами. И еще, повсюду, на каждой стене, у каждого окна висели кресты. Большие и маленькие, из дерева, металла, камня, старые и новые – они окружали Ричарда со всех сторон.

Он неловко поежился. ''Старик и правда слегка свихнувшийся!''

- Может вы перестанете рассматривать мою конуру и скажите за чем вы ко мне пришли, гер Хейли. – спросил скрипучим голосом Глески.

Ричард посмотрел в на него. Он был стариком, возраст которого мог находиться в довольно большом промежутке – от 55 до 236 лет. Седые жидкие волосы, неаккуратно зачесанные назад, густые пепельные брови, нависшие над выцветшими уже глазами и сухое, изрезанное временем лицо не давали точное определение годам старика.

- Мне сказали, что вы лучше всех знаете Саустманов.

Старик горько усмехнулся.

- Было время, когда Саустманы всегда советовались с Глески, решая какое-нибудь важное дело. И где эти времена сейчас? Нет, гер доктор, вы пришли лет на двадцать позже, чем надо было. Я знаю теперь о Саустманах не намного больше остальных.

- Кажется, ваш род всегда служил им? – спросил Ричард.

- Вот именно, что служил. Сейчас традиции рушатся а старое забывается. Нет, мир действительно сошел с ума. – Глески глубоко вздохнул и втупил глаза в стенку.

- Наверно, я зря к вам пришел. – Ричард поднялся чтобы уходить.

''Этот старик, кроме своей ностальгии, ничего интересного не вспомнит''.

- Нет-нет-нет, Погодите. – Глески положил свои костлявые руки на плечи Ричарду. – Извините меня. Но ко мне так редко кто-то заходит… Что вы хотите знать?

В глазах старика читалась мольба.

- Дело в том… - Ричард подумал с чего начать. – Я уже дня четыре в городе, а ко мне уже прилипло столько тайн, как к собаке колючек. Я думал, что вы поможете пролить свет на всю эту историю. Тем более, я думаю, что мое незнание прошлого городка и есть та причина, что загадки являются таковыми для меня.

Здесь, в Визенфельдене должно быть несколько древних легенд. Я часто слышу упоминание о них, но о чем они… люди должно быть не воспринимают их всерьез. И…

- Вот… - старик встрепенулся, показывая тонким пальцем в окно. – Вот в чем проблема сегодняшних жителей Визенфельдена. А когда-то легендам верили, как правде. Да они и были правдой. Поколения и поколения вырастали на них. В том числе и я…

Но, человеческий страх, страх перед непонятным, неизвестным перевел эти истории в ранг небылиц, бабушкиных сказок. Не веря в них, люди перестают бояться…

Все эти легенды упираются в одну, исходя из нее, как притоки реки.

- Про женщину в розовом? – спросил Ричард.

Глески, сидевший на кровати, вскочил и оглянулся. В его глазах промелькнул страх.

- Это НЕ женщина. Это сам дьявол. – Старик наклонился к лицу Ричарда и посмотрел ему в глаза. Хейли почувствовал сильный запах чеснока, исходящий из него и поморщился. – Это проклятье рода Саустманов.

Глески повернулся к шкафу с книгами и стал выбирать одну за другой, листая и бормоча что-то себе под нос.

- Это, конечно, не фамильная библиотека гера Кристофера, но и тут кое-что есть. – Разобрал Ричард.

Глески вытащил какой-то томик и, открыв наугад страницу, воскликнул:

- Вот! Нашел!

Он подошел к Ричарду и показал книгу:

- Мирина Стрейтон. Я тысячу раз открывал эту страницу, рассказывая юному Кристоферу легенду об Адольфе.

Ричард надел очки и посмотрел на картинку. На ней была изображена красивая молодая девушка в длинном розовом платье, мило улыбающаяся неизвестному художнику.

''Боже, как она похожа!.. Нет, это игра воображения!''

У нее была удивительно белая кожа, черные, красивые волосы и выразительные, прекрасные глаза. Слегка прищуренные от улыбки. Даже ее портрет был великолепен. А какая она была в жизни?!

- Оригинал картины был сожжен. – Глески прервал любование Мириной, отобрав книгу. – Да, она была прекрасна. Даже очень. Это ее и погубило.

- Расскажите мне о ней. – Ричард сел на кровать и услышал, как заскрипели старые пружины.

Глески улыбнулся.

- Она на всех производит впечатление. А в реальности она была еще лучше. В это, конечно, трудно поверить.

Глески перевернул несколько страниц в книге (скорее по старой забытой привычке), потом захлопнул ее.

- А вот и легенда. Обычно ее рассказывают ребенку, вместо сказки, когда хотят заставить его слушаться взрослых. Я делал это Кристоферу по семейным традициям.

Он вздохнул и начал рассказ.

- Было это в 1799 году. Городка Визенфельден еще не было. Был лишь замок с таким названием. И небольшой поселок крестьян на месте нынешнего города.

Мы находились (да и находимся сейчас) вдали от крупных центров, важных дорог, поэтому редко кто посещал наш замок. Но год 1799 был исключением.

Старик Стрейтон со своей дочерью, странствующий мастер, который делал различные драгоценные вещички, вроде колец, заколок, шкатулок и прочей мелочи, и продавал их, посетили Визенфельден.

Они не хотели задерживаться надолго, но любезный граф Адольф Саустман попросил сделать ему специальный заказ. В деревне, конечно, были мастера, но граф настоял на своем.

Он хотел подольше задержать Стрейтона и его дочь была основной причиной.

От такой красавицы Адольф потерял покой и сон. Он не мог ни есть, ни пить. Все бредил ей. Ну, а у Мирины был характер – огонь. Колких слов и умения флиртовать у нее было хоть отбавляй. Она даже позволила Адольфу нарисовать ее в лучшем платье его матери. Вы видели рисунок.

Ах, да я не сказал, что граф заказал у старого мастера. Он попросил сделать обручальное кольцо из рубина и шкатулку. Серебряную музыкальную шкатулку, которая б издавала мелодию, от которой замирает сердце.

Ричард неспокойно заерзал на кровати, но Глески даже не заметил это. Он упоительно рассказывал свою легенду:

- Мастер выполнил свое задание. Он сделал красивую серебряную шкатулку с узором, в виде цветков лотоса. И играла она колыбельную. Тихую, спокойную, как лунный свет.

''Эту колыбельную пела мне мать''. – Говорил Стрейтон. – ''Она всегда завораживала меня''.

Да, мелодия была прекрасна. И все жители замка собрались, чтобы послушать ее.

Но Адольф не был доволен. Ведь ему придется расстаться с Мириной. А граф этого очень не хотел.

При всех Адольф велел устроить большой пир.

''По поводу отъезда самых умелых рук Германии!'' – так он сказал. И улыбнулся.

Но пир лишь назывался пиром. На нам присутствовали только близкие друзья Саустмана, в том числе и несколько предков моего рода. – Не без гордости сказал Глески. – И лишь одна девушка – Мирина.

Адольф попросил ее одеть то самое платье, в котором ее рисовали.

Вот начался пир. Гости веселились, шутили. Лишь граф был мрачнее неба и пил больше всех. Когда он решил, что дошел до нужной точки, Адольф встал. Гости замолкли.

В требовательном тоне (граф привык так говорить, ведь ему ни в чем не отказывали), он ''попросил'' Стрейтона остаться в его подольше.

''Я думаю, вскоре вы поселитесь в моем замке навсегда''. – Так он закончил свою речь.

Старик Стрейтон был вольной человеком. И он не любил, когда ему приказывают. Быть может, в нем сыграла его гордая саксонская кровь, и он не выдержал.

Стрейтон сказал, что ему до смерти надоела эта дыра, этот вонючий замок с его жителями. Что он не хочет задерживаться здесь и дня.

Ну, старик вспылил и наговорил много лишнего. А граф Адольф имел скверный характер. Потерявши голову от вина и гнева, он вскочил, поднял старика за грудки и, подставив нож к груди, прокричал:

''Никогда… никогда меня еще так не оскорбляли. Ты думаешь, старик, что я с тобой панькаться буду. Ты уедешь отсюда тогда, когда Я тебе скажу и куда Я тебе скажу. Так что, заткни свой грязный рот и убирайся в свою дыру крыса старая''.

Пока Адольф говорил это, Мирина схватила со стола нож и всадила его в бедро графа по самую рукоять. Тот взвыл от боли и ярости.

Злость заслепила ему глаза и Адольф пронзил сердце Стрейтона фамильным кинжалом. И отбросил тело собакам.

Еще кровь не успела остыть на лезвии, как Адольф овладел Мириной. А позже, велел закрыть ее в семейном склепе на всю ночь.

Глески замолчал, поставил книгу на место и повернулся к окну.

- Вы верите в то, что не поддается обычной логике. В мистическую логику, если хотите. – Послышался скрипучий надтреснутый голос.

- Что вы имеете в виду? Зачем вы меня об этом спрашиваете?

- Как вам сказать… Ребенок верит в сказку, какая бы невероятная она не была. Но вы уже прожили свое. А то, что вы услышите, гер Хейли, может показаться вам невероятным. Невозможным.

Но я хочу вам сказать, что все это было. И для многих поколений эта легенда была историей, действительно случившейся. Я повторяю – ДЕСТВИТЕЛЬНО. Многие годы род Саустманов жил в страхе перед женщиной в розовом, которая с поцелуями забирала жизнь.

Столетье назад, после заката солнца, никто не выходил на улицу. Люди жили в страхе. Не то, что сейчас…

- Не говорите глупостей, то что вы говорите, лишь легенда. Похожая на другие легенды в других городках вроде вашего. И это и есть колорит Германии. Маленький городок – старинная легенда. Где главные действующие лица – вампиры, лесные чудовища, упыри, да все что угодно. В зависимости от окружающих ландшафтов.

- Но откуда они берутся? Эти легенды. Вы что, не верите в сверхъестественное. В вампиров, например.

- Нет, конечно…

- Ну, хорошо. – Старик обернулся и сел на стул. – Я расскажу вам до конца эту историю. И пусть она будет лишь легендой, сказкой…

Мирину закрыли на ночь в склепе. Юную девушку в темном, сыром, холодном помещении. На всю ночь.

Утром ее нашли на улице. Мертвую. За ночь она полностью поседела. И белый шарф на ее голове мало отличался от цвета волос.

Дверь в склеп была выбита. На руках Мирины были многочисленные синяки, порезы, занозы. Они почти полностью были покрыты кровью.

Девушка выбралась наружу, но ей не повезло. Одна из собак (на ночь их выпускали из псарни) перегрызла ей горло. Ужасная смерть.

Адольф велел перебить половину псарни. Каждую собаку, у которой на морде была кровь (а это могла быть и кровь старика Стрейтона) убивали сразу.

К одиннадцати часам утра во дворе осталось лишь около десятка животных. Зато у них был пир. Из мяса своих братьев.

Мирину было похоронено в том же склепе. Когда несли тело, помещение осветили свечками. И священник, вошедший первым, вдруг выбежал из склепа, прижимая рот ладонью.

Оказавшись на улице, он тут же вернул обратно свой завтрак. На глазах священника блестели слезы, и он смог лишь показать рукой на склеп:

''Надпись… внутри…'' – выдавил он из себя и снова схватился за живот. Его били судороги.

Адольф с друзьями вошли в склеп и на одной из стен, не замеченная раньше, мерцала надпись.

Свет от свечек делал мерцание бардовым, так как буквы были написаны кровью.

Это было проклятье. Ужасное проклятье рода Саустманов, сделанная умирающей Мириной.

Адольф велел тот час же стереть его. Люди видели, как он напуган. Проклятье стерли и оно не дошло до наших дней. Лишь последняя строчка: ''И окончится род убийц Саустманов на близнецах. Это будет последняя кровавая страница в их книге''.

Для вас, Ричард это всего лишь легенда, но проклятье существует. Никто, из живших после, Саустманов в этом не сомневался. Никто, кроме Стюарта.

Если бы вы знали, как боялись после этого жены Саустманов рожать. А что если близнецы? Но пока их не было.

Глески снова подошел к окну, любуясь закатом солнца. Он вспоминал былые дни. И боль виделась в серых глазах старика.

- И что, это конец легенды? – Ричард не выдержал молчания.

Глески повернул голову.

- Нет, конечно, нет. Это только начало истинной… легенды.

После похорон, Адольф с друзьями собрались в большом зале замка (как раз в том, где был убит Стрейтон) за обеденным столом. Настроение, висевшее над ними, было мрачное, как и сам граф.

Повздорив с одним из моих предков из-за пустяка, он бросил всех и пошел в свои покои, оставив своих друзей молчаливо пережевывать пищу.

Но, молодежи не подвластна мрачность. Уже через несколько минут за столом появился смех. Сначала тихий, одиночный, а потом все большее число людей, подогретых хорошим вином, стали веселиться. Пошли анекдоты, жаркие споры.

Из-за этого шума, они не сразу услышали крики Адольфа. И вдруг, один из друзей графа (тот, что сидел ближе всего к лестнице) поднял руку и закричал:

- Тише, тише! Вы слышите!

Тишина повисла над столом и через мгновение ее прорезал крик. Сверху.

- Это Адольф! – закричал кто-то и друзья кинулись в его покои.

На полу комнаты лежал старик. Он сжимал в руке серебряную шкатулку, которая играла колыбельную. Она замолчала, едва друзья вошли.

Старик на полу застонал. И поднял голову.

- О Боже! – друзья были поражены.

Это был Адольф. Поседевший за пять минут и постаревший на пятьдесят лет.

- Шкатулка… - прохрипел он. – Ужалила… Мирина… Я видел ее…

Друзья так и не поняли, кто кого ужалил и кого он видел. Но почему-то им и не хотелось об этом расспрашивать. Ведь то, что оно сделало с Адольфом…

Его уложили в кровать. А Адольф все продолжал бубнить свой бред. Иногда он приходил в себя и орал что есть мочи:

- Спалите ее… Разбейте на части. Не давайте ей вернуться… - граф таращился безумными глазами на шкатулку и отмахивался руками.

Ее выкинули в ров у замка. Никто не хотел, чтобы она еще хоть раз попадалась им на глаза.

Граф успокоился и даже заснул. Его старая нянька осталась у кровати на ночь. Но сон сморил ее. Утром няня увидела лишь пустую кровать с каплями крови на подушке.

Графа нашли часом позже. На псарне. Разодранного в клочья десятком голодных собак. Не нашлось ни одной целой части тела. В остатках ладони левой руки была зажата та самая шкатулка. А на стене надпись, сделанная кровью: “Un’altra te¹”

Глески подошел к Ричарду и заглянул ему в глаза:

- Для вас это всего лишь сказка, но вот уже два столетия эта ''сказка'' холодит кровь роду Саустманов. Еще ни один из их рода, кроме Альберта, не умер своей смертью после того года. Я вообще удивляюсь, как это Саустманы дожили до сегодняшних дней.

- Кто такой Альберт? – спросил Ричард. В его голове крутилось много вопросов.

- Альберт – дед Стюарта. Я считаю его самым ярким представителем рода после Адольфа.

- Но как он дожил до своей смерти?

- У меня есть кое-какие соображения. – Глески улыбнулся. – В те времена я был еще очень юн. Но я помню, как отец говорил, что Альберт смог удержать силу шкатулки. Сколько я его не спрашивал, как он это сделал, отец молчал.

''Тебе лучше не знать'' – говорил он мне. – ''Так спокойнее''. Да, Альберт умер своей смертью в возрасте 79 лет. Впервые, за полтора столетия у его тела не нашли той маленькой шкатулки, которая бесследно исчезла.

- А что, раньше не могли просто ее выкинуть, уничтожить…

- Пытались. И не один раз. Она возвращалась на трупе члена рода. Так что, вскоре попытки перестали даже делать. Саустманы смирились с проклятием.

В комнате становилось все темнее и Глески включил свет, прервав свою историю.

Ричарду вдруг захотелось сказать, что шкатулка у него дома. Сбросить этот груз со своих плеч.

- Но что-то случилось. – Хейли не дал это сделать старик. – И смерти возобновились. Погиб Кристофер. Я воспитывал его, когда он был еще мальчишкой. Вы даже не представляете, как я привязался к нему. А он так поступил со мной…

- Что вы имеете в виду?

- Когда родился Стюарт (это было в областном центре, так как Кристофер не очень доверял местным врачам), граф сказал, что видеть меня не хочет в своем доме. Чтобы я убирался со своими бабушкиными сказками. Что он сам воспитает сына… Я понимаю, смерть жены… но я бы не помешал в доме…

Глески вздохнул. Ему было трудно про это рассказывать.

- После этого я нежеланный гость в доме Саустманов. Род Глески впервые за столько лет не служит им. – Старик мрачно улыбнулся. – На том свете мои предки сделают мне такую промывку мозгов.

Ричард посмотрел на часы (его уже слегка клонила ко сну от скучного голоса старика) и решил что пора идти в отель. Остался лишь один вопрос.

- Вы считаете, что род Саустманов будет продолжаться?

- Я уже не знаю… Правдиво ли было проклятье?..

- У Стюарта мог быть брат? – перебил его Ричард.

- Нет.

- Откуда вы знаете?

- Кристофер познакомился с женой, когда она приехала в Визенфельден в отпуск. Как и вы. Через год родился Стюарт. А она умерла через день после родов. Врач перепутал таблетки. Так что брата у Стюарта не могло быть, разве что…

Старик замолчал, ошеломленный.

- Разве что? – переспросил Ричард, улыбаясь шоку, в который ввел старика.

Тот закачал головой (''Нет, не может быть!''), стал ходить из угла в угол, бормоча одно: ''Близнецы!''

- О Боже! Но откуда вы знаете?! – у Глески дрожали руки. Он положил их на плечи Ричарда.

- Я нашел дневник Стюарта. Вернее, его часть.

- О Боже! О Боже! – Глески не находил себе места. – Мне нужно срочно его увидеть!

- Погодите, ведь остается непонятным, где этот второй брат? И где он был все эти годы?

- Кристофер скрыл это! Он боялся проклятья. Он выгнал меня из дома, чтобы я ничего не узнал! Кристофер, наверно, так хотел спасти свой род, уведя сына подальше от дома. О Боже! Какое счастье, что вы зашли ко мне!

- Скажите спасибо Ритцу. Это он меня сюда направил.

Глески усмехнулся.

- А, этот лежебока! Хоть в чем-то он стал полезен. Ведь с его работой в нашем городке…

- Работы у него прибавилось! – сказал Ричард.

- Что?

- Вы разве не слышали? – Ричард не любил быть распространителем слухов. Тем более в чужом городе.

- Нет! А что?

Ричард рассказал о нападении на дочку мера. И чем больше он говорил, тем больше серело лицо старика.

- Она вернулась. – Сказал Глески, когда Ричард закончил.

- Кто она? Мирина?! Вы в своем уме? Я же говорю, что это была лишь молодежная потасовка и никаких приведений в розовых платьях… - Ричард говорил и сам себе не верил.

- Где лежит дочка мера? – Глески стал одевать куртку.

- В больнице. – Отмахнулся Ричард. – Но вас туда не пропустят. В палате поставили круглосуточную охрану.

Глески замер и посмотрел на темнеющий небосвод.

- Это хорошо, она побоится прийти при людях.

- Глески, вы мне надоели. Я же вам говорю, что свидетель не видел там никаких женщин. И хватит нести бред… - Ричард объяснял, как маленькому ребенку.

- Что вы сказали?.. Их кто-то видел?.. Я не понял.

- Ну да, откуда же мы еще знаем, что случилось. Был еще и друг приятеля дочки мера. Ух ты, как закрутил! – Улыбнулся Ричард.

- Где он сейчас? – Глески явно было не до шуток.

- Я не знаю… Даже как его зовут…

- Боже мой! Нам нужно спасти парня… Мы можем не успеть…

Ричард неуверенно улыбнулся:

- Вы шутите, да? Я понимаю, легенда,… но…

- Узнайте его адрес! – Глески достал из-под кровати средних размеров сумку. В ней что-то глухо стукнуло. Так, словно внутри было несколько деревянных брусьев. – Пожалуйста. От этого зависит его жизнь. И может быть Стюарта.

Глески снял со стены большой крест и положил сверху на сумку.

''Сумасшедший!'' – подумал Ричард. – ''Нельзя его одного отпускать!''

 

Парня звали Рейми Гереску. Он жил на северо-восточной окраине города в двухэтажном особняке светло-голубого цвета. Это Ричарду сказал Ритц.

- Зачем вам это нужно? – голос Адама в трубке звучал устало.

- Я объясню позже! Мне некогда.

В машине просигналил клаксоном Глески.

- Ричард, мне необходимо вас увидеть. Тут такое происходит… - Ричард уже вешал трубку.

Минут через десять, на четырехместном стареньком ''ниссане'' красного цвета, они с Глески подъехали к дому Рейми.

Ричард вздохнул:

- Вы уверены, Глески, что правильно поступаете… то есть, люди ложатся спать, а мы…

- Не несите чушь. – Сказал старик и вышел из машины.

''Я несу чушь! Да посмотри на себя!'' – подумал Ричард и вышел следом.

В доме горел свет только на первом этаже. Ричард постучал и подумал: ''Что я здесь делаю?'' И еще: ''Что я им буду говорить?''

Через секунд тридцать (Хейли уже понадеялся, что не откроют), дверь распахнулась и на пороге появился мужчина в домашнем халате.

Лет 45-50, с блестящей лысиной, обрамленной, словно венцом, полоской седых волос.

- Что вам нужно? – озабоченно спросил он. И увидел Глески. – свихнувшийся старик, что ты хочешь от меня?

- Гер Гереску, нам необходимо увидеть вашего сына… Это по поводу вчерашнего… Вы простите, что так поздно… - Ричард искал слова для оправдания.

- Мой сын уже наверху и спит. – Хейли увидел, как на лице Гереску заиграли желваки. – Что вам нужно от него? – Он не отрывал взгляда от Глески, боясь как бы старик не выкинул чего-нибудь.

И тот не заставил себя ждать. Глески словно взорвался. Он громко вдохнул воздух носом и закричал:

- Это ОНА! Я чувствую запах ее духов! – Глески оттолкнул Гереску от порога и вбежал в дом.

Хозяин не удержался на ногах и, с громких грохотом, упал на ковер.

Глески перескочил через него и, увидев лестницу на второй этаж, помчался к ней.

Пока Ричард поднимал Гереску, сверху хлопнула дверь и раздался жуткий, на очень высоких тонах крик. Это кричал старик.

Ричард и Гереску переглянулись.

В глазах хозяина засветился страх.

- Этот сумасшедший убьет моего сына.

Ковыляя на правую ногу (Ричард помогал ему), Гереску поднялся не второй этаж. Всю дорогу он бормотал:

- Я убью его убью этого сукиного сына если он хоть пальцем его тронет убью…

Прямо около лестницы (на втором этаже), напротив перил, была дверь. Закрытая. На ней висел дорожный знак “STOP”, а под ним надпись: ''Хочешь, чтобы тебе открыли – стучи!''

Ричард решил пренебречь советом и дернул за ручку. Мертво.

- Рейми! Рейми, открой дверь! – за спиной послышался голос Гереску, который срывался на крик. Он стучал кулаком в дверь.

Но она была закрыта на замок. О за дверью тишина.

- РеймиРеймиРейми – Гереску навалился на дверь и с каждым именем толкал ее плечом.

Безрезультатно. Хозяин начал паниковать. От бессильной злобы он закричал:

- Глески, ты сукин сын, если ты сделаешь что-то с моим сыном я тебя… - он толкал плечом дверь, а Ричард беспомощно смотрел, стоя в стороне.

А в комнате Рейми стояла тишина.

- Глески, я выломаю дверь и когда доберусь до твоего поганого…

Фразу ему договорить не удалось. Гереску последний раз стукнул по двери и она вылетела. Но в обратную сторону. Изнутри.

Кто-то или что-то выбило дверь с такой силой, что она вылетела и накрыла Гереску. Он отлетел от прохода и стукнулся головой о перила. С глухим стоном. Блестящая лысина тут же окрасилась кровью.

Дверь ударила его сверху.

Ричард стоял в стороне и его не задело. Он ошарашено таращился с открытым ртом на внутреннюю сторону двери, словно искал на ней ответа.

Вслед за дверью вылетела большая тряпичная кукла. Она молча шлепнулась сверху выбитой двери и повернула лицо.

''Глески!'' – с ужасом подумал Ричард.

Старик, широко открыв глаза, полные страха, смотрел в потолок мертвым стеклянным взглядом. Его лицо было бледное, как мел и с уголка рта медленно стекала, оставляя красный след, капля крови.

И от него веяло лотосом. ЕЕ духами. Старик был прав, выкрикивая последнюю в своей жизни фразу.

Первое желание Ричарда было бежать ют сюда как можно далее. Из этого сумасшедшего города. Но ноги его не слушались. Повинуясь тихой мелодии, они, как завороженные, медленно двигались в комнату.

В ней было темно. Лишь небольшая ночная лампа, что стояла у кровати, тускло освещала комнату.

Прямо у ног Ричарда лежало тело. Юноша в одних трусах. Он лежал на полу лицом вверх и на губах у него сияла улыбка. Начиная от шеи, по всей голой груди у него блестели большие красные пятна. Его крови.

Краем глаза Ричард заметил движение у стены. Он повернул голову и увидел силуэт мужчины, скрестивший руки на груди. Разглядеть его было трудно.

- Зря ты в это ввязался. – Прошипел голос и он показался Ричарду знакомым.

За спиной послышался шорох.

Ричард обернулся и увидел, что выход из комнаты закрыла женщина. Та самая. Ричард узнал ее. Мирина!

Лампа вырвала из темноты ее силуэт. В розовом длинном платье. Красивое бледное лицо окутывал белый шарф. И Ричард подумал, что сошел с ума.

При свете ночника он разглядел ее черты. Прямые волосы, бывшие некогда черными, спадавшие под шарфом на плечи. Теперь они были ослепляющими, седыми. Нежный овал лица, с мягким подбородком. Красивые серые глаза, которыми Мирина парализовала Ричарда.

Она смотрела на него немигающим взглядом. Эти глаза тускло мерцали красными огоньками, как будто отражая свет лампы.

Мирина протянула к Ричарду обе руки, раскрытыми ладонями вверх. На них лежала маленькая шкатулка, которая издавала тихую, приятную музыку.

Ричард отпрянул от нее и уперся бедрами в подоконник. Ему было тяжело дышать. Воздух был как кисель. Он словно не хотел вливаться в легкие и Ричарду жадно хватал его ртом.

Голова кружилась от душного запаха лотоса, что пропитал каждый уголок комнаты.

Силуэты бесшумно приближались.

- Приди ко мне… любимый. – Ричард услышал тихий, свистящий голос, словно у змеи.

''Ну уж нет!'' – тяжело дыша, он еще больше вжимался в оконную раму.

''Ну уж нет!'' – Ричарду пришло в голову, что разбиться гораздо приятнее, чем находиться в этой душной комнате.

Он заставил себя отойти от окна. Ноги Ричарда были ватными. Голова кружилась каруселью и он видел только окно. Кровь в его жилах застыла и он даже слышал с каким трудом сердце качает ее. Он слышал каждый его стук в своих ушах.

На плече Ричарда легла мягкая рука. С острыми ногтями, которые тут же впились в кожу. Его словно передернуло и он бросился в окно, оставив кусок плаща в руках Мирины.

Издалека, из глубины своего сознания, где он прятался, Ричард услышал треск дерева, звон стекла. Его голова уже ничего не соображала. В плече вонзился осколок стекла. Ричард почувствовал, как что-то полоснуло его по щеке.

Но его уже не было в комнате. Словно переспелая груша, Ричард грохнулся на землю. На него посыпался дождь осколков.

Ричард почувствовал острую боль в ладони. И это мгновенно привело его в себя.

Стараясь не упасть в обморок, Ричард попытался подняться, но от этого стало еще больнее.

Кровь залила ему глаз и, словно в дымке, он посмотрел на ладонь. Из нее, как огромный гвоздь, торчал кусок рамы, уже покрасневший у кожи.

Ричард глухо застонал.

Стараясь не опираться на руку, он, скрипя зубами, попытался подняться.

- А ну, лежать на месте! Не двигаться! – Ричард почувствовал, как в его затылок уткнулось что-то твердое.

Он поднял голову, весь дрожа от напряжения. Но глаза Ричарда ничего не видели.

- А… гер доктор. – В голосе слышался смешок. – В Мюнхене вы тоже так прыгали из окном… Заберите его. Быстро.

Ричард почувствовал, как его саданули в бок. Он застонал. Голос и удар принадлежал Гельмуту Береру.

Доктора подхватили несколько рук, и одна из них задела плече с осколком. Ричард потерял сознание.

 

 

Третья ночь.

Близнец.

- А теперь с самого начала, гер доктор.

Ричард со злости сжал голову руками и тут же отдернул правую ладонь. Она все еще ныла тянущей болью.

- Ну сколько можно. Я уже третий раз рассказываю вам эту историю.

Ричарду все это надоело до смерти. Он уже добрый час сидел в комнате для допросов, отвечая на глупейшие вопросы Берера.

Ричард пришел в себя около 2-х часов назад, в больнице и его тут же доставили в полицейский участок.

По дороге сюда молодой офицер, сидевший за рулем, рассказал ему про вчерашнюю ночь. Что это доктор Ритц вызвал полицию к дому Гереску. Он сказал, что нужно остерегаться сумасшедшего Глески. Что старик совсем спятил, а Хейли попал под его влияние.

Полиция подъехала и услышала звон разбитого стекла. Ну, а что было дальше, Ричард сам знал.

- Вы думаете, что я вам поверю? Я понимаю, что вам вбили в голову кучу местных легенд и сказок. Но если вы думаете, что я идиот (''Да, я так думаю!'' – мысль Ричарда), и что я поверю, то вы глубоко ошибаетесь. Да мы обыскали весь дом. И знаете, что нашли?

- Догадываюсь…

- Два трупа и хозяина в коме. Как вы это объясните?

- Я же вам говорил… - начал Ричард.

- Хватит! – крикнул Гельмут и стукнул по столу. – Я сказал хватит! В доме было четверо. Из них только вы целы. Я не верю в два самоубийства и одну неудавшуюся попытку. Не знаю почему? Может вы знаете?

Ричард молчал.

Берер наклонился и понизил голос.

- Если бы ты не был таким известным, я бы давно сгноил тебя в самой худшей тюрьме Тюрингии.

Гельмут схватил Ричарда за ворот и потянул к себе. Из его рта воняло плохими сигаретами:

- Как только ты появился в МОЕМ городе, у меня начались неприятности. Ты слышишь доктор?

- Слышал бы это мер…

Берер ударил Ричарда кулаком по лицу и тот упал со стула на пол. ''Тут хоть воздух свежее!'' – подумал Хейли, схватившись за щеку. Берер не смог как следует ударить, он скорее толкнул Ричарда. Но на этом Гельмут и успокоился:

- Я не люблю таких как ты. Гнусная проныра. И я буду держать тебя столько, сколько МНЕ захочется. Пока ты не признаешься в смерти этих людей. Ты меня понял?! Я надеюсь, что понял.

Гельмут встал со стула и быстро вышел из комнаты, грохнув дверью. В коридоре послышался его голос:

- Заприте этого сукиного сына в камере!

 

В два часа Ричарда пришли проведать. Он только поел и теперь лежал на спине, наблюдая за точками на потолке и читая надписи на стенах.

''Бильярдная Мери – самые большие шары в городе!'' И чуть ниже – голая женщина (очевидно, Мери) с номерами 15 на больших грудях.

Подобной наскальной живописью были украшены все стены и Ричард подымал написать что-то свое, когда в коридоре перед решеткой появилась молодая привлекательная блондинка.

Среднего роста, лет двадцати пяти. На ней было серое облегающее платье, которое красиво смотрелось в контрасте с ее белой кожей.

Сначала Ричард подумал, что она ошиблась, но потом понял, что в таких делах вряд ли бывают ошибки.

Она поманила его своим пальчиком и Ричард послушно подошел к решетке.

- Чем я могу быть полезен для вас, фрау?..

Она приблизила свое лицо поближе к Ричарду, мгновенно вскружив ему голову своими духами. В ее красивых серых глазах читался кокой-то испуг или нерешительность.

- Не называйте меня так, - тихо сказала она и уголки ее тонких губ чуть приподнялись вверх, - фрау обычно называют старух, любящих пить чай в пять часов, а после трепаться со своими подружками о чем попало за еще одной чашкой. Зовите меня Шери, доктор Хейли.

- Тогда и вы называйте меня Ричардом. – Улыбнулся он. – И все же, Шери. Чем я могу служить такой прелестной женщине?

Она пропустила комплемент мимо ушей и быстро проговорила:

- Это правда? Вы видели его? Вы видели?

- Что видел? Кого? – Спросил Ричард.

- Стюарта! Говорят, что это он напал на дочку мера. Что это он совершил эти ужасные убийства.

Шери говорила очень быстро и а глазах ее блестели слезы. Ричард понял, что он окончательно запутался в тайнах этого городка.

- Шери, постойте… Я не совсем вас понимаю. Вы думаете, что это он напал на дочку мера? Вы думаете, что он убил Рейми? Почему же Берер думает по другому?

- Но вы видели?! Видели его там, в комнате?!

Шери повысила голос и в нем послышались истерические нотки.

- Так, давайте по порядку! – Ричард положил палец на ее мягкие губы, заставляя ее помолчать. – Почему вы думаете, что это был Стюарт? И почему это так много значит для вас?

Ричард заглянул в глаза Шери. За небольшой пеленой слез в них виднелся страх. Она моргнула, оставив на щеке мокрую дорожку и отвернулась от Ричарда, доставая из сумочки платок.

- Давно, лет шесть назад, мы со Стюартом… - Шери всхлипнула. – Мы были очень близки. И это очень много значило. Особенно для него…

Для Ричарда все начало становиться на свои места, словно части пазла, но целой картины он все еще не видел.

Она вздохнула и резко повернулась, схватив ладони Ричарда, которыми он держал прутья решетки.

- Но поймите, мы были молоды и для меня это была всего лишь игра. Нам было просто хорошо вместе. И все. Я же не знала, что он воспримет это так близко к сердцу… Ну, и я…

- Вы его бросили? – резко спросил Ричард.

Шери вздрогнула от этих слов. И, вздохнув:

- Да… и он… Я сделала ему очень больно. Скорее всего, это и стало началом состояния, в котором он сейчас…

Шери замолчала, вынимая ногтем мизинца несуществующую пылинку в уголке глаза.

- И что случило дальше?

- Дальше? Стюарт был таким, как всегда, но в его глазах… Я видела эту боль. Он не мог ее скрыть. А потом смерть отца… и с ним то, что вы видите сейчас. Он стал…

В коридоре послышался какой-то шум. Шери резко повернула голову и, снова посмотрев в глаза Ричарду, быстро-быстро зашептала.

- О Боже, гер Ричард. Помогите мне! Я вас прошу! Помогите! Алекс не хочет даже слушать… Помогите! Эти несколько дней – просто кошмар. Говорят, он начинает мстить, и полиция не поможет. И это письмо, что я получила. Алекс не видел его. В нем…

Шум в коридоре усилился.

- … что должен забрать ее отсюда. И вы меня не остановите! – Среди общего шума стали выделяться отдельные слова и в коридор между камерами ворвался мужчина в кожаной куртке.

Он толкал в плечи охранника, хоть тот и был в два раза толще его и кричал без остановки.

- Вместо того, чтоб арестовывать убийцу, он тут дурака валяет. Пропусти меня. Я не позволю ей верить во всякую чушь. Наслушается сказок… Еще уголовников ей посещать не хватало. Что вообще тебе здесь нужно. – Последняя фраза явно адресовалась Шери, прижавшейся к прутьям решетки и лихорадочно искавшая что-то в сумочке.

- Но, Алекс, успокойся.

Он схватил ее за локоть и оттащил от камеры. Из ее сумочки выпала свернутый вдвое листок бумаги.

- А ты! – Алекс направил указательный палец в грудь Ричарда. – Если хочешь целым уехать из нашего города, держись подальше от моей жены! Понял?!

Не дождавшись ответа, он быстрыми шагами вышел, не отпуская руки Шери.

Охранник молча провожал их.

Ричард посмотрел вслед и пожал плечами. Он нагнулся и поднял бумажку, лежащую на полу. Развернул.

Красивым, ровным почерком (где-то он его видел), красными чернилами было написано:

''Я вернулся, любимая! И ты будешь моей!''

 

До самого вечера Ричард лежал в своей камере, сгибая и разгибая листок в руках. Что он мог значить?

Почерк Ричард узнал. Это был несомненно Стюарт. Или очень искусная подделка.

Но если это Стюарт, что он хотел этим сказать? Шесть лет он вел себя мирно, чтобы неожиданно проснуться? Что его разбудило? Может мой приезд? Вряд ли.

Тогда что это? Шутка?! Шери так не думает. Она на пределе и вот-вот взорвется. Да еще и ее муж…

Единственный человек, который может пролить свет на это дело – Стюарт.

''Мне просто необходимо его увидеть!'' – подумал Ричард. – ''Пока Береру не пришло это в голову раньше. Хотя в его голову ничего умного никогда не приходило''.

- Ричард проснись! – он слегка задремал, раздумывая. Из сна его вывел громкий голос.

Зазвенели ключи. Ричард открыл глаза и увидел перед решеткой доктора Ритца и охранника. Полицейский отпирал замок.

- Ричард, мне очень жаль! – произнес Адам. Ричард так и не понял, чего ему было жаль: того, что он провел весь день в камере или того, что его выпускают.

- Мне тоже. – Сказал Ричард, иронизируя. – Жаль, что мозги у Берера работают так медленно.

Охранник посмотрел на Хейли из-подо лба и открыл двери. Жестом руки он показал на выход.

- Ну, поймите сами, - сказал Ритц, когда они шли по коридору полицейского участка. – Какой здравый человек поверит в то, что вы рассказали?

- Но меня же выпустили?

- Да, но случилось несколько событий. Во-первых, пришел в себя гер Гереску и подтвердил часть вашей истории. А во-вторых, мы нашли свидетеля, который видел, как мужчина и женщина, которых вы описывали, удалились от особняка Гереску. И как только они прошли мимо полиции?

- Полиция была занята мной. – Сказал Ричард и шутливо козырнул проходящему Береру.

- Мы еще с вами не рассчитались, гер доктор. – Кинул ему в след Гельмут и, сжав и без того тонкие губы, вошел в свой кабинет.

Не оборачиваясь, Ричард оттопырил средний палец и поднял его над головой.

Ритц схватил его руку и опустил.

- Не шутите с ним, гер Ричард. – Устало сказал Адам.

Хейли посмотрел на Ритца и только сейчас заметил, какие у него мешки под глазами. Двухдневная щетина делала лицо доктора похожего на уличного бродягу.

- Адам, вы когда последний раз спали?

- Сон? А что, он существует? – Ритц улыбнулся и снова стал серьезным. – У меня по горло работы. А Берер гоняет меня, как собаку.

Адам потер двумя пальцами уголки глаз и широко зевнул. Они шли к автостоянке.

- Под вечер удалось скинуть часть работы на медперсонал. Но если эта ночь принесет еще трупы…

- Но, черт подери, это же небольшой городок. Вы не можете вычислить убийцу или убийц? Что, всесильный Берер ничего не может сделать. Ведь говорят, что Стюарт замешен в этом.

- Нет, и это проверено. Стюарт не покидал отель. И портье может это подтвердить.

- Что-то у меня нет основания верить этому портье.

- У меня тоже, но карты в руках у полиции. И все, что мне остается делать – это осматривать трупы. Причем, их осмотр дал те же результаты, что и шесть лет назад, когда я приехал в Визенфельден.

 - В крови Рейми и Глески тот же фермент?

- Да, и не только в их крови. Позапрошлой ночью было еще одно нападение. Продавщица в местном супермаркете задержалась на работе и пошла одна домой. Утром ее нашли с перерезанным горлом под самым домом. Но странно, что не было даже следов борьбы.

И еще, на свой страх и риск, я взял пробу крови дочки мера, а она, кстати, уже пришла в себя, и в ее крови был все тот же неизвестный наркотик. Я отослал его специалистам и теперь жду результата.

- Дочка мера пришла в себя?

- Да, но она мало что помнит. Она ждала своего парня, когда увидела кокой-то силуэт, стоящий в тени. Она испугалась и решила вернуться в дом, но вдруг почувствовала головокружение и упала без сознания.

- Я думал, что только в Мюнхене страшно гулять одному ночью. – Сказал Ричард, садясь в машину. – Ваш городок просто кишит серийными убийцами и маньяками.

- До вашего приезда все было спокойно. – Тихо буркнул Ритц.

- В тихом омуте… Кстати, доктор, могли бы вы прожить еще пару часов без сна.

Ритц посмотрел своими красными глазами на Ричарда.

- Ну, хорошо, час. Дайте мне час. Просто я знаю, кто может пролить свет на эту историю. У меня такое чувство, что завтра уже будет поздно.

- О ком вы?

- Вы обещали взять меня к Стюарту. У вас с ним, кажется, должна быть встреча?

- Да, и что?

- Вы говорили, что у него есть комната, в которую он никого не пускает. Интересно бы взглянуть.

- И почему вы думаете, что Стюарт вам ее покажет. – Ритц завел машину.

- А я и не думаю, - улыбнулся Ричард. – Вы отвлечете его и я тихонько разведаю что к чему. А, доктор?

- Пребывание в камере как-то негативно отразилось на вас, доктор. – Ритц включил фары и вывел машину на дорогу. – У вас появились уголовные мысли.

- Я знал, что вы согласитесь. – Ричард отвернулся от удивленного взгляда Адама.

 

Когда старенький “Opel” мчался по главной улице Визенфельдена, Ричард рисовал на запотевшем окне небольшие крестики и напевал себе под нос мотив какой-то колыбельной. Вдруг он замолчал и повернулся к Ритцу.

- Адам, вы верите в вампиров?

- Нет! – отрезал Ритц.

- Но, в последнее время…

- Нет, нет и еще раз нет. Всему, что здесь происходит, есть разумное объяснение.

- Какое? Ну, доктор, какое? Маньяк, любящий перегрызать жертвам горло?

- Да хотя бы так! Вы наслушались историй от Глески. Давно его нужно было посадить в комнату с мягкими стенами и полом. Так мы хотя бы спасли его от смерти. И хватит меня этим доставать.

''Господи!'' – подумал Ричард. – ''Как изменился доктор за последние два дня!''

- Ну ладно, успокойтесь, Адам. Лучше скажите, знаете ли вы красивую блондинку Шери.

- Шери? – Ритц улыбнулся. – Я не знаю, в тюрьме ли вы просидели весь день.

- Вы ее знаете?

- Скорее ее мужа – Алекса. И даже не его самого, а следы его работы. Мне часто приходилось залечивать синяки, поломанные руки и ребра людям, которым довелось пообщаться с Алексом. Поговорите с Берером – он часто арестовывал мужа Шери за публичные драки. Гельмут единственная в городе сила, способная остановить Алекса.

- Он что, бьет Шери?

- Этого никто не знает кроме них самих. Вроде бы нет. Но зачем она вам нужна. Поверьте, каждый мужчина от шестнадцати до шестидесяти боится даже взглянуть на Шери. Вот как раз их дом.

Ритц указал на небольшой одноэтажный домик, красиво затерявшийся среди невысоких елок. Ричард с грустью посмотрел на особняк и около одного из деревьев он увидел розовый силуэт.

Он несколько секунд качался под ветром и после исчез за елью.

- Останови! – закричал Ричард.

От неожиданности Ритц надавил на педаль тормоза изо всех сил. Послышался визг шин.

Ремень безопасности вгрызся в грудь Ричарда и у него перехватило дыхание.

- Что случилось? – спросил Ритц. – Мы кого-то задавили?

Ричард кашлянул, потирая грудь.

- Мы должны зайти к Шери. Я видел женщину в розовом у ее дома.

- Что? – Ритц был поражен. – Вы спятили? Что за чушь вы несете?

- Адам, выслушайте меня. В последние пару дней там, где видели мелькание розового платья, обязательно случалось убийство. И я не хочу, что бы с Шери что-то случилось. И записка, которую она мне дала…

- Ричард, хватит!

- Что хватит? – не понял доктор.

- Хватит этих тайн. Этих недоговорок. Мне это уже надоело. Я никуда не пойду, пока вы мне не объясните.

- Адам, я прошу вас. Сейчас не время… Ну ладно, я обещаю, что позже я все вам расскажу, а сейчас…

- Я остаюсь, с меня хватит. – Отрезал Ритц.

Ричард молча вышел из машины. Спорить было просто некогда.

Он быстро пересек тихую улицу и подбежал к дому Шери. Над порогом горел свет. К двери вела каменная узкая дорожка с низкими кустами по боках.

Ричард пробежал по ней, стараясь не шуметь своими туфлями, и остановился перед входом, восстанавливая дыхание. За дверью было тихо.

Ричард потянулся к кнопка звонка, но обратил внимание на небольшой просвет между дверной коробкой и самой дверью. Он слегка толкнул и ему в лицо ударил свет из дома.

Дверь была не запертой. Ричард тихо вошел. По привычке он захлопнул за собой дверь и услышал, как щелкнул замок. ''Странно, что они не закрывают дверь!''

Перед Ричардом был просторный холл, убранный со вкусом. Везде чисто и красиво. И такой приятный свежий аромат, совсем не напоминающий запах… лотоса. Ричард улыбнулся.

''Может я действительно слегка перегнул палку?'' – подумал он.

И услышал тихий стон. За дверь справа. Еле слышный.

Ричард сомневался лишь несколько мгновений, а после ударил дверь ногой. Она легко отворилась и отскочила в сторону, ударившись о стену с другой стороны.

За дверью было темно и в полумраке Ричард различил интерьер кухни. Он шагнул вперед, снова оттолкнув отскочившую назад дверь.

Стон повторился. На этот раз громче и ближе. Ричард сощурил глаза, но ничего не разобрал. Вытянув руки вперед, он прошел пару шагов. Дверь за спиной захлопнулась и Ричард оказался в полумраке.

Слева он различил какой-то шорох и резко повернулся. Стон прозвучал совсем рядом.

- Кто здесь? – слегка заикаясь, спросил Ричард.

Снова шорох. И в темноте, привыкшие к ней глаза Ричарда различили две тени, сросшиеся воедино. Один целовал другого. Или Ричарду это так показалось. Снова стон.

Ричард протянул руку к паре, когда к его плечу прикоснулись. Чуть-чуть. Нежно.

В нос ударил знакомый терпкий запах лотоса и тут же вскружил голову.

Как завороженный, Ричард медленно повернулся и почувствовал как к его губам прильнули женские губы. По его волосам проехалась мягкая ладонь.

Ричард ответил на поцелуй и обнял женское тело. Его пальцы почувствовали мягкий шелк, покрывающий холодную кожу.

Ричард провел рукой по ее спине, прижимая женщину сильнее. В его грудь уткнулась упругие женские груди. У Ричарда перехватило дыхание, он еле чувствовал ноги.

Доктор провел рукой по ее шее, волосам и почувствовал легкий шарф, покрывавший голову.

''Это Мирина?!'' – последняя мысль утопающего. Ричарду было уже все равно.

Мирина целовала его губы, подбородок, шею. Ричард вдруг ощутил острую боль. Он тихо застонал и боль ушла. Его глаза застелила пелена. Колени дрожали.

 Ричард глубоко вдохнул, ощущая пьяный вкус лотоса на губах. Или крови.

Он обессилел и полностью облокотился на Мирину, и  она легко держала его вес. В глазах все темнело и темнело. Было тепло и приятно. Такая расслабленность.

За пеленой на глазах он увидел, как медленно открывается дверь на кухню и входит Алекс. Он полуголый и его бедра покрывает влажное полотенце, хитро завязанное сбоку.

Вторым Алекс вытирает волосы и он не видит происходящего в комнате. Одна его рука тянется к выключателю и кухню медленно заливает свет.

Ричард почувствовал, как потерял опору и медленно рухнул вниз. Пока доктор падал, он видел, как изменяется лицо Алекса. Словно тот одевал разные маски. Удивление. Недоумение. Злость.

Как на зажеванной пленке, Ричард услышал голос Алекса:

- Шер-р-р-р-и-и! Шер-р-р-р-и-и-и! Что эт-т-то! – ярость застелила ему глаза и муж бросился к паре, что находилась за спиной лежачего Ричарда.

Все происходило как на замедленной пленке. Ричард попытался подняться, но тело плохо его слушалось. Перед глазами плыла кухонная карусель.

Ричард увидел, как Алекс схватил стул и, перепрыгнув доктора, бросился на кого-то, за его спиной.

Послышался звук удара и треск дерева. Шери пронзительно закричала, словно очнувшись от сна.

Ричард уже поднимался на ноги, когда на него налетел Алекс, откинув ближе к двери. Хейли обернулся и увидел, как на пол упала Шери, а мужчина, что ее удерживал согнулся пополам, закрывая лицо руками. Еще Ричард увидел Мирину. Преобразившуюся в дьяволицу. Она скалила зубы и по ее большим клыкам медленно стекала кровь. Его кровь.

Ричард почувствовал, как что-то перевернулось в его желудке и он еле сдержал спазм. Алекс в это время поднялся снова и, схватив остаток стула, с громким криком бросился на Мирину.

Она приготовилась к схватке, выпустив вперед свои руки с очень тонкими пальцами, что переходили в острые ногти. Она зашипела, как кошка, оскалив клыки.

Алекс замахнулся, но его рука ушла в пустоту, так как на том месте Мирины уже не было. Она быстро увильнула в сторону. И вогнала свои острые когти в спину Алекса.

Он закричал, выпустив поломанный стул на пол. Вместе со стулом вниз капнуло несколько капель крови.

Мирина схватила первое, что попало ей под руку. Это был кухонный нож. И тут же вонзила его в висок Алекса. И мгновенно вытащила. Алекс молча упал лицом на пол. Под ним тут же начала образовываться небольшая красная лужа.

Ричард был уже на ногах. Происходящее мгновенно привело его в себя. Мирина обернулась, словно имела глаза на спине…

И засмеялась. Чисто и неподдельно.

- Что ты любимый?.. Что ты так встревожился?.. Иди ко мне, я тебя обниму… и поцелую нежно… - ее голос напоминал ту мелодию колыбельной. Такой же тихий и спокойный. И усыпляющий.

Мирина улыбнулась и слизала острым языком кровь с ножа. За ее спиной начал подниматься с колен второй вампир. Его лица не была видно. Он был повернут спиной к Ричарду. Но его одежда…

Впрочем, сейчас Ричарду не было времени рассматривать мужчину. К нему приближалось чудовище с красными глазами и огромными клыками.

Ричард отступал к выходу, не сводя глаз с Мирины и шаря правой рукой по столу, пытаясь найти что-нибудь спасительное.

Солонка. Ричард кинул ее в вампира. Мирина только расхохоталась. За солонкой вслед полетела перечница. Мирина отбила ее рукой и она отлетела в сторону, разбив несколько тарелок, стоящих на полке.

Ричард нащупал что-то твердое и округлое. Он посмотрел вниз и поверил в Бога. В его руке лежала связка чеснока.

Ричард отломал несколько головок и бросил их в Мирину. Она зашипела, как вода на раскаленной сковородке. И отскочила в сторону, корчась от испуга и отвращения.

Нельзя сказать, что Ричард любил чеснок, но сейчас он разжевал пару нечищеных головок и они показались ему слаще меда.

Мирина испугано смотрела на него. За ее спиной поднялся другой вампир, разминая плечи.

- Ну, что, сукины дети, КАК ВАМ ЭТО НРАВИТСЯ?! – закричал Ричард и, положив остатки на ладонь пошел вперед.

Мирина испуганно отступила.

Ричард услышал, как с грохотом вылетела входная дверь и послышался топот ботинок в холле.

- Сюда, здесь свет! – раздался крик.

Ричард обернулся. И увидел, как в кухню ворвалось двое полицейских с вытянутыми руками. В них были зажаты пистолеты.

- Не двигаться! – закричал один.

Глаза его смотрели за спину Ричарда. Они были раскрыты до невозможного широко. Послышался звон разбитого стекла и Ричард еле успел заметить, как розовое платье выскользнуло через раму.

Полицейские так и не выстрелили. Они стояли с открытыми ртами, изредка моргая. Даже не двигались, словно надеясь на чудесное возвращение вампиров.

Ричард отбросил остатки чеснока, не обращая внимания на манекены полицейских, и подошел к лежащей на полу Шери.

Она была одета в легкий домашний халат, почти не скрывавший ее красивые ноги. Лицо Шери было повернуто к полу, и ее голову нежно окутали светлые волосы, оставив обнаженной лишь шею, с которой сочилась тонкая струйка крови.

Ричард наклонился к ней. Дула пистолетов повторил его движение в полнейшей тишине.

Он взял Шери за плечи, развернув лицо к себе, и приподнял. Ее голова запрокинулась назад. Шери застонала.

- Шери. Приди в себя. Ты меня слышишь? – тихо проговорил Ричард.

Она приподняла свою голову, смотря на него затуманенным взглядом. Словно пьяная.

- Да, Стюарт. Да, мой любимый. – Она прикоснулась своими губами к его. Ричарда захлестнула волна ее духов и запаха волос.

 

Ричард заворожено смотрел на мигалки скорой помощи. Он сидел в машине и ждал возвращения Ритца: тот давал указания относительно Шери и Алекса.

Выяснилось, что Адам снова вызвал полицию, спасая жизнь Ричарду. На этот раз им огромно повезло: Берер уехал домой до звонка. И Ричарду не пришлось давать объяснений. Ритц попросил отложить это до утра.

Старший офицер принял это с радостью, ведь никто не хотел брать на себя груз отчитываться перед недовольным Берером. А следующим утром он точно будет недовольным.

Но с Адамом придется серьезно объясниться. Да и Ричарду самому было бы неплохо в этом разобраться.

Вампиры? Они существуют? Ричард машинально поправил повязку на шее. Она чесалась. Нет, этого не может быть!

- Чего не может быть?

Видимо, он стал думать вслух и его застал врасплох Ритц, открывая двери машины.

- Да так, подумалось.

Ритц сел за руль. Вздохнул.

- Ну-с, я слушаю.

И Ричард рассказал ему (надо же было кому-то довериться). Но не все. Начиная с того, как он пришел к Глески (при этом он ловко увильнул от того, зачем он пришел к старику; Хейли не хотелось открывать все карты и он умолчал о дневнике и шкатулке). Рассказал о том, что случилось в доме Гереску, о приходе в тюрьму Шери и том, что случилось в ее доме. В конце Ричард спросил, что Ритц думает об этом.

- Если вы думаете, что мое отношение к местным легендам улучшиться или я поверю в вампиров, вы глубоко ошибаетесь. – Ответил, после долгой паузы, Адам.

- Но я же видел…

- Кого? Вампиров? Не смешите меня! Я слишком устал, чтобы слушать эту чушь.

Ритц завел машину.

- Утро вечера мудренее. – Сказал он, ловко маневрируя между больничными и полицейскими машинами. – Сейчас я хочу выспаться.

Ричард посмотрел на часы. Было девять.

- Но вы же обещали… Не думаю, что смогу заснуть, прежде чем не узнаю разгадку этой истории. Мы так близко к этому.

Ритц зевнул.

- Вы хотите, чтобы я отвез вас к Стюарту? Вы думаете, он что-то знает?

- Шери назвала меня Стюартом, когда я поднял ее с пола.

- Ну и что?

- Не знаю точно. Но мне нужно оказаться в запретной комнате Стюарта.

 

Ритц вошел и прикрыл за собой дверь. Но замок не щелкнул. Узкая полоска света падала в коридор и протекала по всему телу Ричарда, делила его на две неровные половины.

За дверью приглушено говорил Ритц. Как обычно, он справлялся о здоровье Стюарта, его самочувствии.

Ричарду было неловко оттого, что он подглядывал в узкую щель.

Ритц скинул плащ и Стюарт взял его в руки. Ричарду удалось рассмотреть лицо сумасшедшего. И оно показало ему знакомым. Словно где-то давно Ричард видел его. Но где?

Стюарт повесил плащ на вешалку и предложил Адаму ладонью пройти в комнату. Он даже не спросил, почему доктор пришел так поздно. Впрочем, и на этот случай была отговорка. Ритц бы сказал, что сейчас у него завал с работой и он еле выкроил время, чтобы осмотреть больного. Натянуто, конечно, но по дороге они ничего лучшего не придумали.

Ричард прижал ухо к щели, но ему трудно было различить, о чем говорили Ритц и Стюарт. До него доносились лишь обрывки фраз

Ричард снова заглянул в комнату, слегка приоткрыв дверь. Жилище Стюарта было поразительно похоже на комнатушку Глески. Многообразие крестов, несколько старинных картин, ужасно неконтрастированых с современными обоями и огромным зеркало на стене.

В нем были отображены Адам и Стюарт. Доктор держал больного за руку, что-то говоря ему, а тот свободной рукой потирал щеку и закрытые глаза.

Вдруг Ритц громко кашлянул, прикрыв кулаком губы. Стюарт даже не вздрогнул, а вот Ричарда начала бить мелкая дрожь. Это был знак.

Как можно тише Ричард открыл дверь, бесшумно ступив на порог. Он был в носках. Туфли остались этажом ниже.

Сердце безумно колотилось. Ричард задержал дыхание, словно боясь что Стюарт слышит колебания воздуха. Очень медленно Хейли входил в комнату последнего Саустмана.

Тот сидел спиной к Ричарду на деревянном стуле, слегка нагнувшись вперед. Ритц запросто мог увидеть Хейли, но даже не поднял головы, как и было оговорено раньше.

Зато Ричард видел, как он напрягся и, наверно, если Стюарт решил бы вдруг повернуть голову, Адам руками бы не дал ему это сделать.

Над комнатой нависла тишина. Ричард даже замер, боясь, что все пропало. Но вдруг…

- Un’altra te. – произнес Стюарт.

- Что? – не понял Адам.

Ричард почувствовал, что он перенес весь вес на носок правой ноги и если он сейчас не передвинется, то упадет на пол. Хейли сделал еще шаг к закрытой двери. Она была правее. Большая деревянная дверь без ручки. Ричард потянулся к ней.

- Я говорю, вы знаете, что значит Un’altra te? – медленно, тщательно выговаривая слова, проговорил Стюарт.

Его голос тоже был Ричарду знаком. Где-то в глубине сознания.

- Да, я учил итальянский. – Сказал Ритц.

- Эти слова нашли в псарне, после смерти Адольфа. Они были написаны кровью. Его кровью. Скорее всего сам Адольф это и написал. Вы знаете, что значат эти слова?

Ричард легко толкнул дверь. Она бесшумно приоткрылась. Он сделал такой просвет чтобы самому туда протиснуться.

- Так вы больше не считаете себя Адольфом? – спросил, скорее машинально, даже не думая Ритц. Боковым зрением он следил за Ричардом.

- Но я Адольф! – возразил Стюарт. - И всегда им был… Но дайте ответ на вопрос: понимаете ли вы, что хотел сказать граф?

Ричард уже вошел в запретную комнату, оставив дверь приоткрытой, чтобы было хоть что-то видно (в комнате было очень темно).

- Нет, не думаю. – Ответил за его спиной Ритц.

- Вы глупец, Адам. – Сказал Стюарт, который был лет на двадцать моложе, и издал смешок. – Вы думаете, что кроме ваших научных книг, ученых формул, разных законов ничего не существует. Что весь мир можно объяснить на уровне логики, пусть даже сложными выражениями.

(Ричард в это время пытался осмотреть комнату Стюарта. Она была обставлена почти так же, как и та, в которой сидел Ритц. Картины, кресты на стенах. Существовало лишь несколько отличий. И с одной из них столкнулся Ричард, едва он вошел в комнату. Он замер, открыв рот, и почувствовал, как что-то заворочалось в его животе. И  попросилось наружу. Посреди комнаты стоял большой, черный гроб. Полумрак делал его похожим на экспонат из старого фильма ужасов)

Но, кроме логики, законов, – продолжал Стюарт, - существуют вещи, силы, которые нельзя относить под шаблон ординарного. Вставить в рамку обыденности.

Ричард подошел к гробу и провел рукой по лакированной поверхности. Пальцы ощущали небольшие комки земли, давно засохшие.

У доктора возникло огромное желание оказаться где угодно, но только не здесь. Ричард чуть-чуть напряг руки, но открыть крышку у него не получилось. Он еле сдерживал дрожь.

''Ну уж нет!'' – подумал Ричард и отступил назад. Его нога уткнулась во что-то твердое. Ричард обернулся и увидел большой сундук. Он был похож на огромный, расписанный орнаментом куб.

Ричард удивился, когда увидел, что рисунок на сундуке в точности совпадает с тем, что был на маленькой шкатулке в его комнате.

- …иногда я чувствую, что они где-то рядом, совсем близко. За моей спиной. Просто нужно вовремя повернуться. Как с холодильником. Кажется, если резко открыть, то можно увидеть того, кто включает свет. – Ричард слышал голос Стюарта, но не обращал внимания на смысл слов.

Он наклонился над сундуком и провел рукой по ее крышке. Ладом нащупала две ручки по краям. Ричард взялся за них руками и потянул. Мертво. Он потянул сильнее и ощутил, что крышка поддается.

Появился небольшой зазор и Ричард вставил в него свою расческу. Еще секунда и крышка с глухим скрипом откинулась назад.

В другой комнате стало тихо, но Ричард не обратил на это внимания. Он пытался ощупать содержимое сундука.

На тыльной стороне крышки Ричард увидел впаянный крест. Точно такой же, какой он нашел у себя в комнате. Лишь Иисус был без трещины на колене.

Сундук был полон различного хлама. Деревянные колышки, сухие растения, тряпки. Но на самом верху Ричард увидел часть толстой тетрадки. Он сразу узнал ее. Вторая половина лежала этажом ниже.

Ричард спрятал ее за пазуху. Между деревянных колышков что-то тускнело. Ричард протянул руку.

И тут же комнату залил свет. Хейли сощурился из-за изменения яркости. Он услышал звериный крик. Словно орангутанг. Ричард обернулся и увидел бегущего к нему Стюарта. Он мгновенно стал на ноги.

Руки Стюарта были сжаты в кулаки и он кинулся на Хейли. За его спиной еле поспевал Ритц.

Стюарт подбежал к Ричарду и замер, раскрыв рот. Он разглядел белый бинт на шее у доктора. И застонал.

Гнев на его лице сменил страх. Как ошарашенный, Стюарт отскочил от Ричарда. Он схватил висящий на стене крест и направил его на Хейли. Защищаясь.

Он бормотал что-то очень быстро и очень тихо, и Ричард видел, как дрожали его губы. И все тело.

Хейли хотел протянуть руку, чтобы успокоить сумасшедшего и тут же получил крестом по ладони. Он отдернул ее и сжал.

- Ритц, сделайте что-то со своим сумасшедшим. – Скрипя зубами проговорил Ричард.

Адам положил обе руки на плечи Стюарту и тот ударил его крестом с разворота в висок.

Голова Ритца смешно дернулась и с нее потекла струйка крови.

Стюарт заворожено смотрел на нее. Потом согнулся пополам и вырвал прямо на пол, дрожа всем телом.

Ритц оперся об стол и трогал рану.

- Пора вызывать скорую. – Сказал Ричард. – Уже в который раз.

 

Получасом позже Ричард избавился от Ритца, пообещав ему перезвонить утром.

''Я вам все объясню''. – Сказал Ричард.

''Я и не сомневаюсь. Иначе вас будет слушать Берер. А он не такой хороший слушатель''. – Странно улыбнувшись, ответил Ритц.

Перебинтованная голова делала его похожим на раненого солдата. Ритц помогал уложить на носилки Стюарта.

Получасом позже Ричард сидел в своей комнате, одев очки. В руках его была первая часть дневника Саустмана. Он сдул пыль с первой страницы и прочитал:

 

''ДНЕВНИК

Стюарта Саустмана''

 

Ричард перевернул страницу:

''Дневник в моей семье – как традиция. Что-то вроде истории рода, записанной им самим.

Мне 18. Я думаю, что в этом возрасте могу уже делать свои выводы, иметь собственные взгляды и, вообще, я давно хотел изложить некоторые свои мысли (очень неплохие, кстати) на бумаге.

Говорят дневники уже не в моде. В Визенфельдене, я так думаю, мода не менялась уже лет двести. Так что мне простительно.

Итак, я начинаю свою летопись''.

Дальше шли будни Стюарта. Его рассказы о детстве, юности. Ричард перевернул сразу все страницы и посмотрел на последнюю страницу:

''11 НОЯБРЯ.

…Шери села в кресло, держа бокал в руке. Я присел на ковер и, обняв руками ее колени, положил голову на бедра. Словно верный пес.

Шери улыбнулась и отпила вино. Мне захотелось сказать ей что-то очень приятное, но я просто но мог подобрать слов:

''Нежная… и удивительная…'' – я потер подбородком ее коленки.

Мягкой ладонью она погладила мои волосы:

- Ты все так же помешен на мне. К добру это не приведет. – Шери грустно улыбнулась.

 - Я знаю,… знаю, но я люблю тебя больше жизни! – я не узнал своего голоса.

В глазах что-то щипало, но я улыбнулся и отвернулся. И услышал, как она вздохнула…

 

12 НОЯБРЯ.

Сегодня Шери позвонила мне и сказала, что должна встретится со мной. Ей нужно сказать что-то очень важное. Господи, лишь бы это было не то что я думаю…''

На этом часть дневника заканчивалась. Ричард еще раз открыл наугад по середине.

''12 СЕНТЯБРЯ.

Этот ремонт уже достал. Я убегаю из дома к Шери, чтобы отдохнуть от шума. Сегодня из потолка на чердаке рабочие достали вмурованный в камень большой сундук, расписанный красивыми серебряными цветами. И вот, что странно, когда его открывали, один из рабочих укололся маленькой…''

В дверь постучали. Ричард поднял голову. Входная дверь (он помнил, что запирал ее) медленно открылась.

На пороге стоял Стю. Тот парень, что назвал себя так в тот день, когда Ричард нашел тайник.

Доктор привстал. Его словно громом поразило. Части головоломки наконец-то стали на свои места. Теперь он понял, почему лицо сумасшедшего Саустмана показалось ему знакомым.

Сейчас перед Ричардом стоял тот же Стюарт, но помолодевший лет на пять. У доктора отпала челюсть. Он попятился от двери.

И силуэт. Вот кого Ричард видел в комнате Рейми… и у Шери! О Боже!

- Я вижу, гер доктор, что вы нашли мой дневник! Мой братик Адольф не смог уберечь его первую часть. – Стюарт Саустман непринужденно улыбался.

Он протянул руку к Ричарду, чтоб забрать тетрадь. На его пальце тускло блестел рубиновый перстень. Он пульсировал красным светом. И в глазах Стюарта это мерцание отражалось точно так, как и в день их первой встречи. Его глаза смеялись.

Ричард еще больше отпрянул. И пол ушел из-под его ног. Послышался треск и острая боль пронзила лодыжку доктора. В ней что-то хрустнуло. Хейли застонал.

Он посмотрел вниз и увидел, что стоит по колено в тайнике. Доска, которую Ричард разбил на части не выдержала, сломалась под весом человека.

- Не бойтесь! Почему вы боитесь? – голос зазвучал над самым ухом. И буква 'с' прозвучала, как шипение змеи.

Ричард испугано поднял лицо, полное слез. Лодыжка горела огнем, но у доктора не было сил стонать от боли. Вскоре он перестал ее чувствовать.

Он уже ничего не чувствовал. Разум Ричарда пленили два огонька в глазах Стюарта. Два рубина.

Ричард не сопротивлялся, когда Саустман наклонил к нему свою голову. Он даже не слышал, как открылась лежащая на журнальном столике маленькая шкатулка, и как заиграла нежная лунная колыбельная.

 

Ноябрь-декабрь 2000 г.